Долгие зимние вечера – время, когда, взяв плед, не знаешь, какую выбрать книгу. То ли неспешно-медитативную, то ли, напротив, эксцентрично-энергичную, чтобы взбодрить короткие световые дни. В нашей подборке и то и другое: сатира, любовь, фантастика, исторический эпос и отношения «только работа, ничего личного».
«Опрокинутый мир», Кристофер Прист
Огромный город «Земля» с жителями и инфраструктурой вынужден постоянно двигаться вперед, по рельсам. За десять дней под ярким гиперболоидным солнцем он проходит одну милю с юга на север – нельзя отстать от некой точки оптимума. Вся жизнь этого странного города подчинена движению, поэтому и годы в нем измеряются милями. Так, главному герою Гельварду Манну исполнилось 650 миль, когда он решил стать членом тайной гильдии. Разного рода гильдеры обеспечивают жизнь «Земле»: одни выкладывают рельсы впереди и разбирают их позади, другие разрабатывают способы обхода препятствий, третьи взаимодействуют с жителями окрестных деревень. Гельвард Манн – разведчик будущего. Ему не дают покоя вопросы: почему остановка города равна смерти, почему точка оптимума недостижима, а жители стареют то быстро, то медленно? Пытливо исследуя время и пространство за пределами «Земли», Гельвард приходит к неожиданным выводам… Устоит ли усвоенная им с детства картина мира или опрокинется?
Кристофер Прист, предлагая оригинальную научно-фантастическую идею, напоминает о важности критического мышления. Какой бы холст ни был натянут перед вашим носом, отогните край и загляните – там стена или новый горизонт?
«Сговор остолопов», Джон Кеннеди Тул
Философ, мечтатель, неряха, эгоист, маменькин сынок, лентяй и обжора – это все главный герой Игнациус Райлли. Ему уже тридцать, а он никак не слезет с плеч своей несчастной родительницы. Целыми днями он сочиняет «продолжительное обвинение нашей эпохе». Благо, Новый Орлеан кишит всякого рода маргиналами. Игнациус, нашпигованный высокими идеями Боэция, Абеляра, Хросвета Гандерсгеймского, знает, как переустроить мир. Едва он попадает в компанию «Штаны Леви» – тут же реализует свои дерзкие планы, возглавив забастовку чернорабочих, а после совершает подвиги в качестве продавца сосисок. Кажется все, к чему ни прикоснется его крепкая длань, обречено на провал, но нужно прочитать до конца, чтобы убедиться: безумства главного героя могут повернуть к лучшему если не историю мира, то хотя бы жизнь ближайшего окружения.
Уморительное, эксцентрично-сатирическое полотно Джона Кеннеди Тула долгие годы не брали издатели. Лишь спустя десять лет, после того как автор покончил с собой, роман напечатали. Он тут же стал литературной сенсацией и получил Пулитцеровскую премию. Кто-то узнает в Игнациусе Дон Кихота, кто-то – Фальстафа или Гаргантюа, а кто-то – соседа-гуманитария, упорно противостоящего упадку современности «сложностью своего мировоззрения».
«Капитан Михалис», Никас Казандзакис
Уроженец Крита Никас Казандзакис в 1957 году уступил Альберу Камю одним баллом Нобелевскую премию – всего он номинировался девять раз. «Капитан Михалис» признан критиками вершиной его творчества, шедевром XX века. В этом году роман впервые вышел на русском языке. В основе сюжета – критское восстание против турок 1889 года. К тому времени Греция была уже свободна, а Крит снова и снова пытался скинуть с себя ненавистное иго. Ярчайшими красками Казандзакис живописует самобытную родину, где смешались древнейшая крито-минойская культура и христианство, где Богородица приобретает черты богини Реи, а сам Капитан Михалис – Минотавра и библейского Самсона. Большой, косматый, прозванный в своей деревне Вепрем, он наделен великой силой и необузданной храбростью, его цель – свобода Крита. Антагонист Михалиса – турецкий наместник Нури-бей. Вместе росли они на критской земле, оба прекрасные воины, но между ними «реки крови», пролитые предками. «Или я тебя должен прикончить, или ты меня», – говорит Нури-бей Михалису. Поначалу оба пытаются не допустить массовой резни, даже становятся побратимами, но народные волнения сдерживать все труднее, учащаются стычки между критянами и турками, и, кроме того, и Нури Бей, и Капитан Михалис страстно влюбляются в прекрасную черкешенку Эмине…
«Презрение», Альберто Моравиа
Рикардо и Эмилия – любящие муж и жена. Как и многие молодые пары, они постоянно нуждаются в деньгах. Рикардо – талантливый драматург, его истинное призвание – театр, серьезные драмы, но он вынужден сочинять примитивные сценарии для успешного киномагната Баттисты. Рикардо ненавидит свою работу, однако она дает возможность выплачивать заем на новую квартиру. Все – ради любимой Эмилии. Вскоре Рикардо замечает, что жена начинает испытывать к нему презрение. Но почему? Он погружается в пучины самоанализа и рефлексии в поисках ответа и не сразу замечает: самоуверенный Баттиста флиртует с красавицей Эмилией, а той кажется, что муж намеренно сближает ее с начальником, чтобы двигаться по карьерной лестнице. Наконец, все трое приезжают на солнечный Капри…
Итальянец Альберта Моравиа – мастер изящного слога, описаний глубоких чувств. Его романы необыкновенно кинематографичны, почти все они экранизированы. «Презрение» стал первым цветным фильмом режиссера Жана-Люка Годара. В роли Эмилии – Брижит Бардо. И все-таки смотреть его надо в дополнение к роману, а не наоборот. Во-первых, режиссер несколько изменил финал, а во-вторых, тонкий психологизм и пронзительность интонаций Моравиа куда-то испарились, лишь отчасти их восполняет прекрасный саундтрек Жоржа Делерю.
«Остаток дня», Кадзуо Исигуро
Если подыскиваете себе дворецкого, читайте «Остаток дня». Вы увидите, что лучшие в мире дворецкие – это британцы. Ну, или японцы. Иначе как вышло, что «истинно английский роман», отмеченный Букеровской премией, создает вдруг японец? Дело в том, что самурайский дух, так называемый бусидо, сходится с традиционным британским мировоззрением, где подчинение родовитому хозяину считается делом высочайшей чести. Дворецкий Стивенс повествует нам о многолетнем служении лорду Дарлингтону. Его самоотдача поражает: ни одного промаха на работе, ни одного даже мелкого упущения. Иногда не понимаешь, пишет живой человек или киборг. Не может быть, чтобы кроме чистки штор, натирания полов и сервировки посуды, Стивенса не интересовало ничего? Ни чувства экономки к нему, ни смерть отца, ни собственная жизнь, наконец? Но из теории Стивенса о великих дворецких становится ясно: служение благородному господину, в руках которого реальные властные рычаги, – это «вклад в движение исторического процесса». А если хозяин действует не на пользу истории? Стивенс, плотно застегнутый во фрак дворецкого, дает нам возможность самим поразмышлять на эту тему. Есть одноименная экранизация режиссера Джеймса Айвори, где в роли великого дворецкого Стивенса – великий Энтони Хопкинс.
Автор || Татьяна Сторм
*Эту статью можно прочитать в онлайн номере журнала ЗИМА 2021/2022
