Коллекционный дизайн. Интервью с Артемом Дежурко

 

Логика может привести вас от пункта А к пункту Б, а воображение – куда угодно».  Альберт Эйнштейн

«Дизайн» design – в переводе с английского означает «задумывать, создавать, творить». Для художников-творцов дизайн – это полная свобода эксперимента с материалами и формами, взаимодействие с пространством, возможность поставить все с ног на голову, при этом вложив в свое творение определенную функциональность.

Относительно недолгая история коллекционного дизайна полна захватывающих, почти фантастических историй легендарных имен. Так, например, вошедший в историю как автор самой дорогой кушетки в мире и установивший многочисленные рекорды на аукционах дизайнер Марк Ньюсон, работы которого составляют почти четверть современного рынка коллекционного дизайна, известен своим проектами от самолетов до трусов. 

Международный рынок коллекционного дизайна относительно молод, он быстро растет, развиваясь по законам спроса и предложения. Для того чтобы он формировался в России, важно понимание, что вопрос идет не только о составлении уникальной коллекции очень дорогих предметов, инвестировании денег, но и о свободе самовыражения. Ведь наш дом – это мы. Выстраивая и заполняя пространство вокруг себя, стоит задуматься о свободе выбора: может быть, мы готовы дать новый импульс воображению, позволить себе поэкспериментировать и встать с ног на голову? Предметный коллекционный дизайн стал темой нашего разговора с Кристиной Краснянской, Артемом Дежурко и Константином Вериным.

Артем Дежурко

Преподаватель Школы дизайна НИУ ВШЭ.

Историк искусства и дизайна, автор курса лекций о дизайне.

Консультант и куратор выставок.

Член Экспертного совета Всероссийского музея декоративного искусства. 

 

ОЛЬГА: Артем, что, с вашей точки зрения специалиста, искусствоведа, преподавателя, характерно именно для коллекционного дизайна?

АРТЕМ: Картина для меня понятнее, если речь идет о предметном дизайне прошлых десятилетий. Если говорить о современном дизайне, то у меня складывается ощущение, что рынок сам решает. Если дизайнер выставляется в хороших галереях, а галереи продают его работы за большие деньги, то значит это коллекционный дизайн.

ОЛЬГА: Некоторые вещи продаются за десятки тысяч евро. Что делает эти вещи уникальными? Если что-то стоит дорого, то мы условно предполагаем, что это хорошо, вы согласны?

АРТЕМ: Да, но не обязательно. Например, я счастливый обладатель одного стула, который был куплен за две тысячи рублей. Дальше я опубликовал статью про этот стул в журнале «Художественная культура» из списка ВАК. Благодаря мне этот стул появился в музейной коллекции, и я полагаю, что теперь он будет продаваться за другие деньги. И я на это повлиял. Но я не могу предсказать, насколько именно повлиял, насколько мой вклад в его коллекционное достоинство увеличит его цену. Я и не должен этого знать, так как здесь важно избегать конфликта интересов.

ОЛЬГА: Расскажите подробнее. Чем вас привлек тот стул?

АРТЕМ: Стул был создан 1958 году – это совсем не современный дизайн. Я могу объяснить, в чем историческое значение. В 1958 году он выиграл Всесоюзный конкурс. В некоторой мере эти формальные критерии исторической значимости применимы и к тому, что происходит сейчас. Если дизайнер выиграл конкурс, то это «галочка в зачетке». Если дизайнер выставляется в крутой парижской галерее, то это еще одна «галочка».

ОЛЬГА: Получается, что выстраивается биография предмета? Должна быть история выставок, продаж?

АРТЕМ: Например, есть кейс Ольги Энгель. Она дизайнер интерьеров, но однажды она взяла и спроектировала несколько предметов, которые с моей точки зрения достойны войти в историю дизайна, и я могу объяснить, почему. Например, потому что «Алиэкспресс» заполнен подделками ее предметов. Это означает, что в умах многих эти формы срезонировали.

YETI. Ольга Энгель. 2019

ОЛЬГА: А почему именно эти формы срезонировали? Благодаря оригинальной идее?

АРТЕМ: Нет, мне не кажется, что идея оригинальная. Просто смотришь и чувствуешь, что хорошо. Я искусствовед, во мне развивали навыки «всматривания» в поверхность вещи. И я, как мне кажется, не то чтобы безошибочно определяю, но худо-бедно тонко чувствую пластическое, поверхностное, тактильное богатство произведения искусства. Не исключено, что есть люди, которые чувствуют лучше.

ОЛЬГА: Можно ли сказать, что предметы дизайна сродни искусству в том числе потому, что их можно почувствовать?

АРТЕМ: Моя позиция необычна, и многие со мной поспорят. Я считаю, что разницы нет.

 

По моему мнению, любой дизайн – это искусство. Я и смотрю на него как на искусство.

 

ОЛЬГА: Что положило начало современной дискуссии о дизайне? Об этом начали говорить не так давно.

АРТЕМ: С технологической точки зрения дизайн отличается от декоративно-прикладного искусства тем, что дизайнер работает с машинным производством, а художник прикладного искусства изготавливает в первую очередь авторский образец и имеет очень узкоспециализированное образование. Если он керамист, то он только керамист. А если он захочет спроектировать телефон, то окажется, что его навыков не хватит. Поэтому промышленных дизайнеров учат иначе, чем художников ДПИ. Но эта система образования появилась сравнительно недавно – года с 1960-го. Дизайнер Раймонд Лоуи, которого считают одним из первых промышленных дизайнеров в истории, проектировал и логотипы, и товарные знаки, и интерьеры космических кораблей, и кузов автомобиля Москвич, Studebaker.

ОЛЬГА: Чему сейчас учат дизайнеров? Ведь даже досконально зная историю дизайна, хорошим дизайнером можно и не стать?

АРТЕМ: Более того, можно стать хорошим дизайнером, совсем не зная историю дизайна. Но это в любом случае не повредит. В современной России сейчас существует несколько профессий параллельно. Например, люди, которые называют себя дизайнерами одежды, даже не подозревают, что рядом есть графические дизайнеры, которые тоже называют себя просто дизайнерами. Тут уже речь о специфике словоупотребления.

ОЛЬГА: А если дизайнер хочет заниматься именно предметами коллекционного дизайна, чему ему надо научиться?

АРТЕМ: Я уже говорил, что дизайн – это искусство, имея в виду то, что человек своими руками делает прекрасные вещи. Наверное, коллекционный дизайн делают люди, которые в большей степени учатся в тех ВУЗах, где дизайну обучают именно как современной художественной практике. Насколько мне известно, то с 1980-х первым таким ВУЗом была Академия дизайна в Эйндховене  (прим. ред. Design Academy Eindhoven, DAE – нидерландский автономный образовательный институт искусства, архитектуры и дизайнерских решений). Это не первое место, где дизайн причисляли к современному искусству, но то место, где это положили в основу программы обучения.

Muguet. Ольга Энгель. 2018

ОЛЬГА: Наши дизайнеры имеют какое-то веское слово? Есть ли какие-то интересные именно вам имена?

АРТЕМ: Из молодых я выделяю IZBA и Naturalist. Также петербургские дизайнеры Леша Галкин и Максим Щербаков. У них есть сеть магазинов очков, для которых они постоянно делают интерьер. Мне очень нравится бывать в этих пространствах и видеть все детали. Но и их отдельные вещи заслуживают внимания. Мне очень нравится столик Спутник (Sputnik-5 ) Максима Щербакова.

 

Фото ||  предоставлены Артемом Дежурко
Автор || Ольга Серегина,

арт-обозреватель

 

 

 

*Эту статью можно прочитать в онлайн номере журнала ЛЕТО 2021

 

 

Поделиться: