«Керамика – это осязание, красота и субъективность, а также передача идей, о которых не расскажешь словами».
Кристина Туфиньо, пуэрториканский художник
В повседневной жизни разговор о керамике вызывает ассоциацию либо с самим природным материалом, либо с предметами быта, а в лучшем случае – с предметами декоративно-прикладного искусства. Все верно! «Kέραμος» на древнегреческом языке – это «глина», и по происхождению материала изготовления все изделия из глины и смесей с минеральными добавками, изготавливаемые под воздействием высокой температуры мы называем «керамикой».
Керамика, возможно, стала первым созданным человеком искусственным материалом. Древнейший предмет из обожженной глины датируется 29-25 тысячелетиями до нашей эры. Керамика прошла длинный путь вместе с нами и как природный материал никуда не исчезла. Изначально применявшаяся для изготовления посуды, позднее она стала использоваться в промышленности, строительстве, искусстве, медицине. В XX столетии были созданы новые керамические материалы для использования, например, в полупроводниковой индустрии.
Керамика всегда была одним из традиционных видов декоративно-прикладного искусства с глубокими национальными корнями. Художники и ремесленники, работающие с этим материалом, на протяжении веков вносили свой вклад в мир искусства. Керамика, соединяя в себе неограниченные возможности создания цветовой гаммы, фактуры, формы, комбинируемости с другими материалами, открывает для художника путь к эксперименту и реализации любой своей фантазии, выполняя утилитарную, эстетическую и художественную функции.
Керамические традиции давно проникли в практику художников. Несмотря на то, что керамика является древнейшим средством самовыражения, в поле современного искусства она не часто представлена на выставках и в коллекциях. Особенно в России керамика редко ассоциируется с современным искусством, и не так много найдется художников, создающих керамические произведения. Трудно не согласиться со словами британского керамиста Аарона Энджела: «Я думаю, работа с глиной заслуживает большего, чем просто быть ремеслом, вскользь упоминаемым в мире искусства».
Вот именно в таком ключе мы поговорили о керамике с преподавателем и художником Наталией Хлебцевич, куратором Мариной Весной и художником Антоном Кушаевым.
Наталия Хлебцевич
Профессор кафедры керамики МГХПА им. Строганова.
Участница более чем 100 выставок, международных биеннале керамики.
Номинант премии Кандинского.
Работы находятся в музеях Москвы, Санкт-Петербурга, Латвии, Японии, частных собраниях в России и за рубежом.
ОЛЬГА: Наталия, мне бы хотелось в результате нашего разговора нащупать пути понимания, почему в поле современного искусства при ее неограниченных возможностях для самовыражения и высказывания керамика занимает довольно скромное место. Особенно сильно это ощущается в нашей стране. Поэтому первый вопрос: кто и зачем приходит в Строгановку учиться на направление керамики? Можно встретить высказывания о том, что Строгановка придерживается классической модели и не восприимчива к новейшим тенденциям в современном искусстве. Так ли это, глядя изнутри? – ведь вы одновременно и участник международных выставок, и преподаватель МГХПА им. Строганова.
НАТАЛИЯ: Действительно, керамика долгое время воспринималась отечественным художественным сообществом как искусство второго уровня, место которому в лучшем случае на кухне. Думаю, что на то были исторические причины, в советский период в декоративном искусстве сложнее было достичь нужного накала соцреалистического пафоса. Как ни странно, у этого были и свои плюсы: к художникам керамики не проявляла большого интереса цензура, что давало им гораздо большую свободу творчества. В керамике даже не сложилась сколько-нибудь заметная нонконформистская традиция. Керамисты могли себе позволить делать что-то не вполне по тем временам традиционное на «законном» основании. Так, в 1978 году при поддержке ЛОСХА возникла группа «Одна композиция», которая просуществовала больше десяти лет. В работах художников этой группы мы можем наблюдать элементы абстрактного искусства, поп-арта, признаки появления новых форм, таких, например, как инсталляция. Парадоксально, но, когда все разрешили, керамисты, за редким исключением, остались замкнутыми в пределах своей декоративно-прикладной направленности. Художники современного искусства не заинтересовались этим материалом видимо в силу его технологической сложности, а те, кто хорошо владел ремеслом предпочли оплачиваемую заказную работу эфемерным перспективам чистого искусства.
Ситуация начала меняться последние несколько лет. Повышенный интерес к керамике возник не только в России, но и в мире. Керамика появилась на Венецианском биеннале, престижных международных ярмарках современного искусства, работы в керамике стали дорого стоить. Эта тенденция тут же повлияла на желание молодежи работать в этом направлении. Керамика в Строгановке стала пользоваться большим успехом у молодых и не очень абитуриентов. Я надеюсь, что этому способствовало и то, что наша кафедра всегда внимательно относилась к современному искусству, не ограничиваясь лишь академической подготовкой. Думаю, тот факт, что все наши педагоги активно выставляющиеся и достаточно известные художники, тоже повлиял на то, что последние дипломные работы наших выпускников меньше всего походили на горшки и статуи. Академическая часть подготовки тоже никуда не делась. Рисунок, живопись, технология, – все на месте и, возможно, требует некоторой реформации. Но кафедру керамики в конформизме упрекнуть сложно. Мы абсолютно открыты всему новому.
«Большинство своих скульптур я выращиваю из глины, чаще всего лишь смутно представляя, что будет в конце».
ОЛЬГА: Существуют четко видимые различия разных школ керамики в мире? Существуют ли модные тенденции?
НАТАЛИЯ: Думаю, что сейчас границы национальных школ все больше и больше стираются. Личность художника, его собственный взгляд и найденные им темы и техники являются определяющими. То, из какой он страны, чаще всего определить невозможно или очень сложно. Наиболее заметны в плане узнаваемости остались, на мой взгляд, японская и скандинавская керамика. Хотя и тут бывают исключения. Так работы художников этих стран очень часто родственны, несмотря на явную разницу культур.
Говоря о тенденциях, надо понимать, что керамика во всем мире имеет разные области применения. Это традиционно функциональная керамика: посуда, архитектурные и интерьерные элементы; студийная керамика, которая попадает под условное определение «fine craft» и керамика как материал, который вольно используют художники contemporary-направления, создавая свои инсталляции, объекты и даже перформансы. В качестве тенденции я бы назвала взаимопроникновение всех этих направлений и стремление художников объединить керамику с другими медиа, наделить ее большим смыслом, чем простое украшение жизни. Хорошая керамика ищет и находит для себя большие и серьезные темы.
ОЛЬГА: Назовите самые знаковые прорывы, когда в керамическом искусстве появлялось что-то абсолютно новое? По каким параметрам, направлениям в основном идет эксперимент в художественной современной керамике?
НАТАЛИЯ: Будучи очень технологичным искусством, керамика всегда зависела от новых изобретений. С появлением гончарного круга, возникли новые выверенные формы, с изобретением фарфора появилась иная традиция росписи, доступность печей с программным управлением позволила контролировать сложные кристаллические глазури. Последним увлечением художников стала 3D-печать. Но главные художественные открытия в керамике, как ни странно, чаще принадлежали людям, которые не были керамистами. Видимо, они, не замыкаясь в рамках правильной технологии, могли позволить себе не традиционные решения. Наверное, самый яркий пример моих слов – это влияние, которое оказала керамика Пабло Пикассо на то, что стали делать керамисты всего мира после него. Из современных нам авторов это Ай Вэй Вэй, большое число инсталляций которого сделано с применением керамики. И не просто с применением, керамика для его работ является важной смысловой составляющей.
ОЛЬГА: Почему вы выбрали именно керамику?
НАТАЛИЯ: Большинство моих работ включают керамику. Все очень просто – это любовь! Для себя я пока не вижу более разнообразного по своим возможностям материала. Эти возможности настолько меня увлекают, что я работаю, постоянно меняя глины, техники и даже области применения. Я делаю скульптуры с внедрением фотографии, инсталляции, растущие во время выставки и тарелки, из которых при желании можно есть. «Просто дизайн» – это тоже интересно! Наверное, со стороны это выглядит слишком. Современный рынок требует узнаваемости. Но я не могу себя заставить делать одно и то же. Процесс – вот, что меня увлекает.
ОЛЬГА: Как рождается ваше произведение?
НАТАЛИЯ: Я очень ценю сам процесс создания и наблюдения за ним. Моя любовь к биологии, возможно, тому причина. Ты как бы подсматриваешь что-то, отбираешь ценное и вкладываешь в форму. А потом «что выросло, то выросло!»
Эксперимент – это важная часть моей работы, но, конечно, не основная. У меня нет задачи абсолютно точно повторить эскиз, так как материал многое подсказывает, и я предпочитаю его слушать. Это больше интуитивный, чем аналитический метод работы.
ОЛЬГА: Для художника материал создания его работ – это, условно говоря, язык его общения, самовыражения. Как вы понимаете, какую глину для работы выбрать, что надо добавлять, с чем соединять?
НАТАЛИЯ: Когда-то как искусствовед изучая творчество других художников, я сделала для себя вывод: есть художники, подчиняющие себе материал, иногда очень жестко и против правил, а есть те, что подчиняются материалу, слушаются его, наблюдают. И те и другие могут делать отличные работы, несущие сильный образ. Просто это разный подход. Я сочувствующий материалу художник. В процессе создания все может измениться, даже погибнуть. Это тоже результат. И я к нему готова. К счастью, чаще всего все получается. И проанализировав работу, когда она уже состоялась, вдруг находятся дополнительные смыслы, о которых не думалось вначале. Это не то, что сделал работу, а потом придумал к ней концепцию. Это, видимо, и есть подсознание, которое заставляет художника делать свое дело.
“Я сочувствующий материалу художник. В процессе создания все может измениться, даже погибнуть. Это тоже результат.”
ОЛЬГА: А есть такая работа, которая, независимо от признания другими, особенно дорога вам самой?
НАТАЛИЯ: Самая любимая обычно та, что в процессе. Ну а если из старых и даже очень старых, то это, наверное, «Трансформация». С нее начался мой поворот в сторону современного искусства. Работа была совершенно странной по тем временам даже для меня. В сырой красной глине я вырастила настоящие ростки тыквы, поместив рядом их изображения на обожженной керамике. Растения росли и умирали в процессе выставки, лишь однажды совпадая со своими портретами. Работу заметили, и она номинировалась на Премию Кандинского в 2008 году. По-моему, до этого керамику туда не брали ни разу.
ОЛЬГА: Наталия, так почему же работа с глиной, несмотря на весь потенциал, не занимает заслуженного места в языковом ряде современного искусства?
НАТАЛИЯ: Может, это и к лучшему, что не распробовали еще? А то, как все схватятся, и глины на всех не хватит. Глина, ведь, конечный ресурс. Ее беречь надо.
Фото || Святослав Сайко
Автор || Ольга Серегина,
арт-обозреватель
*Эту статью можно прочитать в онлайн номере журнала ЗИМА 2020/2021
