#Андрей Мизиано. Интервью с куратором Музея современного искусства «Гараж» 

 

 

Мир как трансформер

 

Музей современного искусства «Гараж» открыл на площади Искусств проект казахского художника Ербосына Мельдибекова «Трансформер». Эта работа – результат авторского исследования истории монументов в сквере Эмира Тимура в Ташкенте. За свою столетнюю историю он сменил шесть названий, а украшающий площадь монумент менялся восемь раз. Первый памятник на площади во времена Российской империи был поставлен Константину фон Кауфману, русскому военному деятелю, руководившему завоеванием Центральной Азии. После революции он был демонтирован, а на его месте появился памятник «Красному знамени». Далее на площади были установлены «Серп и молот», «Маяк мировой революции», памятники Владимиру Ленину, Иосифу Сталину, стела с текстом программы КПСС и бюст Карла Маркса, который после распада Советского Союза сменила конная статуя Эмира Тимура. Инсталляция «Трансформер» представляет собой увеличенный до высоты четыре с половиной метра детский деревянный конструктор со сменными насадками в виде частей бывших памятников.

В связи с открытием инсталляции в день рождения «Гаража» 12 июня Cabinet de l’art встретился с куратором проекта Андреем Мизиано и поговорил о новом проекте Музея, о недавнем прошлом, настоящем и возможном будущем. 

ОЛЬГА: Андрей, во-первых, примите мои поздравления. Мы наконец-то выходим из тени. В Москве официально открываются музеи и галереи с 16 числа. В Гараже на площади Искусств 12 июня состоялось открытие инсталляции. Почему именно 12 числа? Что за арт-объект стал в Гараже первым шагом в реальность?

АНДРЕЙ: Постараюсь ответить достаточно развернуто, потому что здесь есть много важных деталей, которые необходимо озвучить. Перво-наперво стоит сказать, что действительно, глобальный карантин медленно, но верно снимается даже в таких городах-мегаполисах как Москва. Безусловно, всем музеям, и музей Гараж не исключение, надо возвращаться к нормальному ритму жизни. И поэтому нам показалось, что самой верной стратегией в этом отношении будет открыться проектом Ербосына Мельдибекова, который называется «Трансформер». Первоначально открытие проекта Ербосына Мельдибекова было запланировано на 1 мая, но по очевидным причинам мероприятие не могло состоятся. Почему 12 июня? –  речь идет о проекте, который открывается на свежем воздухе, и здесь совпал целый ряд факторов: на открытом воздухе сейчас можно абсолютно официально, и это безопасно, соответствует всем возможным противовирусным мерам. Немаловажно то, что в известной мере этот проект совпадает с логикой праздников.

Детский конструктор – это все-таки такой психоаналитический глубокий образ, говорящий о незащищенности, о подчиненности, о внутреннем устройстве и о том, что человеческие жизни и идеологии – это игрушки в руках больших государств.

Стоит немного углубиться в его содержание. Он был задуман Ербосыном как система сменяющих друг друга монументов – как огромный конструктор, который собирается и разбирается в разное время. Это прямая отсылка к тому, что происходило на площади Амира Тимура в Ташкенте за последние сто лет, когда на ней сменилось восемь памятников. Как только менялась национальная идеология или курс партии (если мы говорим о советском времени), то менялся и памятник. Ербосын создал некий конструктор, который является собирательным образом всех памятников. Мы с художником придумали такой ход: в каждый праздник из составленного нами списка советских и центрально-азиатских памятных дат, появляется новая модификация. Мы планировали открыться 1 Мая, в День Труда, получилось это сделать 12 июня – в День России. Кстати, немногие помнят, что такое День России. Я где-то в интернете слушал опрос общественного мнения, где молодым людям (и не только) задавали обескураживающий их вопрос, что это за день. 12 июня – это и День Науки в Туркменистане.

Ербосын Мельдибеков. «Трансформер». 2020 Вид инсталляции на площади Искусств Музея современного искусства «Гараж», Москва. Фото: Даниил Анненков © Музей современного искусства «Гараж»

ОЛЬГА: Это день науки, который был еще в Советском Союзе? Или новый?

АНДРЕЙ: Насколько я знаю, этот праздник был и в советское время. Мне неизвестно, отмечается ли он в Туркменистане сегодня. Но один из важных подспудных смыслов Ербосына, касаемо этой работы, заключается в том, что монументы большим историческим деятелям, в частности, Константину фон Кауфман, завоевателю Центральной Азии, который был в свое время установлен на площади, демонстрируют важность исторического аспекта. Почему этот аспект исторический так важен? Перебросим ассоциативно-смысловой мостик и вспомним детский конструктор – это все-таки такой психоаналитический глубокий образ, говорящий о незащищенности, о подчиненности, о внутреннем устройстве и о том, что человеческие жизни и идеологии – это игрушки в руках больших государств. Чем интересен День Науки в Туркменистане? Тем, что уже после отсоединения от Советского Союза их первый лидер Туркменбаши в какой-то момент, когда он уже совсем забронзовел и потерял рассудок (в моем понимании), он закрыл Академию наук за ненадобностью, а также библиотеки. Он сказал, что все, что не имеет практического применения, в том числе, опера балет и прочее, не имеющее отношение к прикладным вещам – требует полной отмены. Здесь вспоминается диктатура Пол Пота, который, когда у него совсем затуманился разум, отдал приказ расстреливать всех людей в очках.

ОЛЬГА: Есть и еще важный праздник 12 июня. Проект ведь открылся в день рождения Гаража. Примите поздравления от Cabinet de l’art.

АНДРЕЙ: Да, мы постарались собрать это в некое триединство праздников.

ОЛЬГА: Эта инсталляция была представлена в рамках программы Garage Square Commissions, подразумевающей создание памятников специально для Площади Искусств. По какому принципу отбирают авторов для этой программы? Почему в данный момент вы остановились именно на этом авторе?

АНДРЕЙ: Любая программа Гаража, будь то образовательная, выставочная или программа на площади, мыслится как часть некоего ансамбля. Каждый сезон работа музея подразумевает решение определенных исследовательских и стратегических задач.  Изначально мы планировали открыть проект Ербосына с Триеннале российского современного искусства. Ербосын, все-таки будучи казахстанским художником, в какой-то мере мыслит себя как часть парадигмы советского и постсоветского искусства. Не случилось бы карантина, проект бы открылся ровно за месяц, предварив Триеннале. Теперь же Триеннале откроется в начале осени.

ОЛЬГА: Вы были хорошо знакомы с его творчеством до того, как стали куратором этой выставки?

Ербосын Мельдибеков

АНДРЕЙ: Да, я был достаточно осведомлен о его работе, поскольку без преувеличения он является одним из самых известных художников всей центральной Азии. Он очень хорошо представлен и в международном контексте: Венецианская биеннале, Галерея в Гонконге, выставки в Милане. С другой стороны, с ним работал мой отец, Виктор Мизиано, делал его большую персональную выставку в Алма-Аты какое-то количество лет назад. Я на ней не был, но мне в руки попал каталог. Поскольку сейчас в Гараже открыта выставка «Мы храним наши белые сны», часть работ для которой была доставлена из Алма-Аты, по работе в связи с этой выставкой я оказался в тех краях. Я воспользовался этим случаем, чтобы встретиться с Ербосыном и обговорить потенциальное сотрудничество.

ОЛЬГА: Это был его уже готовый проект, и он вам его представил?

АНДРЕЙ: И да, и нет. Во-первых, «Трансформер» изначально появился в небольшом масштабе не больше метра, считайте, как детский конструктор. Потом для Стамбульской международной ярмарки он сделал увеличенную версию, предполагающую три модификации. В версии «Гаража» больше всего сборок – 5 комплектаций, и максимальная высота в 4 метра. Вместе с тем, для этого проекта автор совместил работу «Трансформер» с работой «Конкурс». Все информационные стенды, расположенные напротив инсталляции и рассказывают историю площади, историю каждого памятника – это была серия коллажей, которые Ербосын преобразовал специально для проекта «Трансформер».

ОЛЬГА: Согласитесь, у автора довольно интересный путь. Вы же музей современного искусства? Но он начинал как настоящий советский монументалист. Ваш отец работал с ним в другом ключе?

АНДРЕЙ: Нет. Отец работал с ним уже в сфере современного искусства.

ОЛЬГА: Насколько сильной была его трансформация как художника?

АНДРЕЙ: Все люди с советским художественным образованием получили доступ к современности, а их искусство претерпевало какие-то эстетические и концептуальные изменения.

ОЛЬГА: С ним легко было работать?

АНДРЕЙ: Если считать, что на сегодняшний день проект открыт, а время выпало непростое и даже чрезвычайно непростое, то, наверное, Ербосын номер один в моей одиннадцатилетней практике работы с художниками. Ни с кем не было так приятно и легко работать, как с ним.

Ербосын Мельдибеков. «Трансформер». 2020 Вид инсталляции на площади Искусств Музея современного искусства «Гараж», Москва. Фото: Даниил Анненков © Музей современного искусства «Гараж»

ОЛЬГА: Эта инсталляция будет открыта до конца ноября? Планируются какие-то встречи с художником?

АНДРЕЙ: Ербосын приедет, как только это будет возможно сделать технически, когда откроются границы, появятся рейсы. Я бы хотел его пригласить на открытие Триеннале.

ОЛЬГА: Гараж понемногу выходит в реальность. Есть ли какие-то планы? На осень или на начало зимы?

АНДРЕЙ: С удовольствием поделюсь, но я хотел бы дать еще один комментарий по поводу работы. Как оно часто в жизни бывает, когда глобальные обстоятельства меняются, вдруг, появляется какая-то важная смысловая рифма. Так вот, памятник «Трансформер» как раз обыгрывает изменения в идеологии, которые приводят к снесению монументов. С другой стороны, еще интерсеный факт – это то, что у нас через дорогу в Музеоне как раз располагается, так сказать «свалка» памятников.

ОЛЬГА: На что вы, «Гараж», нацелены в будущем?

АНДРЕЙ: Буду очень краток, поскольку не считаю себя вправе делать какой-то большой анонс. Все выставки, которые были закрыты в связи с карантином, продолжат свою работу. В самом начале осени откроется Триеннале современного российского искусства, которое займет почти весь музей, а в Атриуме появится работа Томаса Сарацено. И еще важная поправка на карантин. Многие работы, которые создавались специально для Триеннале, претерпят эстетические и смысловые изменения, и вместе с этим, как следствие, сменятся некоторые акценты самой выставки. Также продолжится активная работа Гаража по поддержке художественного сообщества. Сейчас запущен проект «Рефлексии» – в помощь людям, пишущим об искусстве, им заказывается краткий текст за достойный гонорар. Этот текст подводит определенные итоги или нащупывает какие-то болевые моменты, последствие карантина. Вместе с тем, автор привлекает художника, который также за гонорар создает работу, которая иллюстрирует этот текст.

ОЛЬГА: Этот проект был запущен специально под карантин?

АНДРЕЙ: Да. Суть проекта проста – текст плюс изображение плюс  гонорар. Отчасти, проект был запущен в связи с тем, что были заложены определенные расходы в бюджете «Гаража» на то, что стало невозможным в условиях пандемии. Нам показалось правильным направить эти средства на помощь сообществу. А люди, пишущие об искусстве – это достаточно хрупкая часть этой инфраструктуры.

 

ОЛЬГА: Поскольку вы работаете в музее, вы куратор, вы историк, то очень интересно было бы услышать ваше мнение о том, чему нас научил этот карантин, как он изменил искусство?

АНДРЕЙ: Если очень кратко, то еще рано говорить, о том, как это повлияло на искусство. Но нет сомнений, что приблизительно от 30 до 60 процентов, всех будущих биеннале и тенденций будет про это состояние мира. Хотя, куратор будущей Венецианской биеннале заявила, что эта тема так широко освещаться не будет. Еще такой момент – как только это все случилось, и я пересел на удаленку, организовав себе удобное рабочее место, сразу понял, что скоро все люди смогут работать дома, обходясь без офиса, это лежало на поверхности. На днях мне позвонил друг, который работает в очень крупной глобальной рекламной компании  и сообщил, что их руководство приняло решение распустить 90% штата по домам навсегда. И это пройдет по многим глобальным компаниям.

Сейчас нужно быть особенно аккуратными. Джорджо Агамбен в своем эссе про «цифровое варварство» заметил, что сейчас всё начинает уводиться в цифру, в интернет, и это очень опасно.


ОЛЬГА:
Как вы считаете, искусство может существовать без живых картин и живых художников. Это все действительно можно перевести в онлайн?

АНДРЕЙ: Я не думал об этом очень внимательно, так как сейчас не хватает данных и времени. Надо почитать, подумать, взвесить. Какое-то искусство, правда, явно может существовать только на экране. Но я считаю, что в других случаях необходима личная встреча с искусством. Особенно, если речь идет об искусстве взаимодействия, искусстве перформанса, искусстве, которое задействует целый спектр чувств. Сейчас нужно быть особенно аккуратными. Джорджо Агамбен в своем эссе про «цифровое варварство» заметил, что сейчас всё начинает уводиться в цифру, в интернет, и это очень опасно. С этим нужно работать очень аккуратно и деликатно.

ОЛЬГА: Это напрямую не связано с институцией «Гараж», а скорее с личными дружескими отношениями, – вы стали куратором проекта «Шар и крест», который был создан коллекционером и галеристом Максимом Боксером специально для поддержки искусства?

Ербосын Мельдибеков. «Трансформер». 2020 Вид инсталляции на площади Искусств Музея современного искусства «Гараж», Москва. Фото: Даниил Анненков © Музей современного искусства «Гараж»

АНДРЕЙ: Тут говорить можно очень долго. Я туда включился ввиду того, что на третьей неделе карантина у меня вдруг высвободилось время. И как-то само собой основатель группы Максим Боксер предложил мне сделать выставку. Идея такова: мне, как куратору выделяют небольшой бюджет, а я на основе своего опыта выбираю и покупаю работы авторов, которые предлагают свои работы в рамках проекта «Шар и крест» на странице Face Book. И из приобретенных мною работ формируется коллекция-выставка. Я изначально нехотя за это брался, потому что это противоречит логике профессии: куратор покупает работу, а потом выставляет искусство. За данный мне бюджет можно было купить только очень начинающих художников. Однако я быстро понял, что данный опыт очень ценен так как совпадет с целым рядом «невозможностей», заключенных в саму суть этого странного карантинного времени.

Мне показалось очень интересным, что мир ненадолго остановился. Это очень важный Рубикон в истории современной мысли. Это что-то поменяет.

Но в целом все-таки это оказалась очень любопытная инициатива. Во-первых, многие люди, в том числе художники смогли на этом быстро заработать, что в условиях самоизоляции очень ценно. ШиК зажёг новые имена. Я познакомился с художниками, с которыми я обязательно увижусь, как только будет возможность.

ОЛЬГА: А выставочный проект, который вы курировали, будет представлен где-то в виде выставки?

АНДРЕЙ: Изначально я создал ее в фотошопе – я сделал развеску, обрамил работы. О материальном воплощении пока рано говорить, но такие планы есть. Это проект позволил мне поэкспериментировать и поработать в новых условиях невозможности реального выставочного проекта. Просто делать выставку онлайн мне неинтересно, но в сложившейся ситуации, включающей продажу, циркуляцию искусства, новые имена, плюс отсутствие возможности увидеть это искусство – это мне показалось любопытным.

ОЛЬГА: Можно сказать, что, пережив тяжелое время, вы получили новый позитивный опыт?

АНДРЕЙ: Я могу говорить только за себя, так как для многих моих сограждан так называемая самоизоляция обернулось трагедией. Если говорить конкретно обо мне, то мне это дало много новых импульсов, возможностей, траекторий размышлений. Мне показалось очень интересным, что мир ненадолго остановился. Это очень важный Рубикон в истории современной мысли. Это что-то поменяет.

ОЛЬГА: Можно надеяться, что, когда что-то останавливается, замирает, это дает импульс чему-то новому? Мир набирает воздух в легкие перед прыжком, и случается новая трансформация.

АНДРЕЙ: Безусловно.

Фото || предоставлены музеем современного искусства “Гараж”
Автор || Ольга Серегина, арт-обозреватель

Поделиться: