Валерий Юрлов. Интервью с художником

Валерий Юрлов – одержимость искусством

Валерий Юрлов относится к тем редким художникам, которые на протяжении всего своего творческого пути оставались «сами по себе», не примыкая и не входя ни в какие группы, объединения, направления.  Юрлов всегда был полностью сконцентрирован на своём творчестве. Задача художника для него — наблюдать, предаваться созерцанию, находить взаимодействия предметов в природе, создавать гармонию, а никак не искать успеха и вознаграждения за свои открытия. С прочими шестидесятниками его роднило только то, что за право художественного самовыражения ему приходилось отчаянно бороться, отказываясь от каких-либо жизненных благ.В вечном поиске совершенствования и перевоплощения Валерий Юрлов вновь и вновь обращается к экспериментам. Главную цель своего творчества он видит в раскрытии истины. Этому его учили его учителя В. А. Фаворский, П. В. Митурич. Надя Брыкина, основатель Nadja Brykina gallery в Цюрихе и  Nadja Brykina Foundation/Фонд поддержки современного искусства Надежды Брыкиной в Москве, давно не только знакома, но и дружна с художником. Картины Юрлова находятся в частной галерее Нади, сам Валерий долго работал в мастерской Nadja Brykina gallery в Цюрихе. В честь 90-летия художника Валерия Юрлова с 4 октября по 26 ноября 2022 года в Nadja Brylina Foundation на Мясницкой улице будет представлена выставка работ Валерия Юрлова «Видеть себя».

Комментарий Нади Брыкиной:

С Валерием мы знакомы очень давно, примерно с начала 1990-ых годов.

Его работы занимают значительную часть коллекции, которая изначально собиралась как личная, потом переросла в коллекцию галереи, затем фонда, а теперь станет и частью нового музея.

За эти годы знакомства с Валерием мы проделали большую работу: подготовили много персональных проектов и выставок, и в Швейцарии, и в России, опубликовали издания на четырех языках. Но главное – это, конечно, настоящая дружба, которая нас связывает все эти годы. Мне посчастливилось с ним общаться и работать, и как с художником, и как с другом. Его отношение к искусству – долгие беседы, проницательность и пытливость, глубокий анализ, – позволили мне взглянуть на привычные вещи другими глазами.

Валерий и Надя. Фото предоставлено пресс-службой Фонда поддержки современного искусства Надежды Брыкиной

К концу 1950-х годов у художника появилась интересная серия графических и живописных работ. Их объединяли темы, связанные с исследованием и сопоставлением различных форм, претерпевших изменения во времени и пространстве. Юрлов работает с разными материалами: использует металл, дерево, железо – но всегда его завораживает динамика и нюансы изменений и художник спешит запечатлеть на бумаге и холсте новые мысли. Появляется огромное количество эскизов, которые являются результатом новаторских экспериментов. К середине 1960-х годов в живописи Валерия Юрлова преобладают две основные темы: «Пара форм» и «Троица». Первая выражает взаимодействие форм и их столкновения, вторая демонстрирует торжество гармонии, когда противоположности, дополняя друг друга, достигают вечной красоты. Работа с концепцией «Пара форм» привела к другому открытию, на основе которого Валерий Юрлов начал разрабатывать серию «Коммуникации». В конце 1960х-начале 1970-х автор полностью поглощен исследованием всевозможных коммуникаций: включая электрическую сеть, всевозможные трубы, водопровод, метро… Он старался найти пластическое решение для этой идеи, подобрать «ключи» к расшифровке замысла, т. е. определить символику и знаковый ряд. В огромном количестве любых коммуникаций есть простая кнопка — выключатель, от которой зависит функционирование всей системы. Частью проектов, основанных на этой идее, стали его инсталляции. В процессе работы над коммуникациями многое изменилось в отношении художника к сути и форме вещей. Развивая эту идею, Валерий пришел к серии «Фонетика цвета». Позднее его творчество обогатилось ещё одной новой серией — «Вижу себя». «Я – предмет», где «я» обозначает сознание, которое запечатлевает форму, т.е. часть тела в виде знака или образа. Валерий Юрлов сумел сохранить свое творческое «я» в течении всей своей жизни.

Экспозиция в Фонде. Фото предоставлено пресс-службой Фонда поддержки современного искусства Надежды Брыкиной

 

Ольга: Валерий, вы прожили большую жизнь, за 90 лет застали разные времена. Времена не выбирают – с этим не поспоришь, однако сложные исторические моменты, глобальные перемены люди проживают с разным итогом. Вы всегда занимались своим делом. Многие не находят в себе силы, когда теряется привычная перспектива, меняется страна. А что вас хранило всегда?

Валерий: Жизнь, и правда, у меня долгая, многое кажется уже далёкой историей, особенно людям молодым. Полжизни я прожил со Сталиным. Я поступил в университет в 1949 году, а он умер в 1954 году. Когда я учился в школе, я хорошо рисовал, и директор попросил меня нарисовать Сталина в маршальской форме. Я нарисовал такую метровую картину в раме, и мне очень нравилось, что она висела в кабинете директора. А что меня хранило… У меня был приятель грузин, картежник. Вся его жизнь была посвящена картам, он часто выигрывал большие деньги, но всегда хотел еще больше выиграть. А я точно такой же, но только рисующий. Меня мало что в жизни интересует кроме моего творчества. Даже болезни, которые я прошел в детстве, я проскочил легко – я был сосредоточен на своём деле, мне было не до болезни. До сих пор я такой же картежник. Такая у меня счастливая жизнь. Я жил в разных местах, странах, но остаюсь в своём мире творческого поиска. Мне повезло, потому что я дважды получал грант Поллока. Мне предоставлялась в США мастерская на год. Но в быту доходит до смешного — моя жена покупает что-то в спальню, а я думаю «неужели я здесь живу?».

Ольга: Вы способны всегда в любых условиях заниматься тем, чем хотите заниматься и что у вас лучше всего получается – создавать работы?

Валерий: Всегда! Даже когда была пандемия, я заперся дома, набрал гуаши, бумаги и сделал семьсот больших рисунков, представляете? Я каждый день по три-четыре рисовал. Я так был рад, что я никуда не выхожу, меня кормят, и я все время рисую. Мне какое-то время назад делали довольно сложную операцию, а сейчас ведь можно видеть полностью процесс, как тебя режут. Я свои органы видел на экране – самый настоящий спектакль. И я на следующий день все это нарисовал. Возможно, я какой-то сумасшедший. Я иногда нахожу свои работы, и не помню, когда я их делал, потому что я делаю их очень быстро и каждый день. Их скапливается очень много. У меня были приятели, например, один очень хороший художник, мы с ним жили неподалеку в Нью Йорке, и я спрашивал, есть ли у него работа. Он мне отвечал: «я работаю только когда мне заказывают». Я же делаю совершенно неизвестно для кого.  Работы в 50-ые, 60-ые годы было не продать. Их накапливалось и пылилось множество. Только в конце 70-х-80-х начали приезжать американцы, посольские работники начали что-то покупать. А до этого я зарабатывал в основном иллюстрацией. Причем, довольно хорошо, потому что я в Гослите работал. Я делал Цицерона, Фицджеральда, Уэллса. Мне хорошо платили. А до этого я еще работал в журнале. Тогда было Совинформбюро, и они печатали журналы для иностранцев. Им нужны были художники, которые каждый номер могли бы быстро сделать. Я там хорошо зарабатывал. Много работал. Поэтому я ни в какие группы не вступал. Я вел какой-то другой образ жизни. Среди моих знакомых были актеры, балерины. Я увлекся современным искусством еще в институте, и прошел хорошую школу с педагогами. Мой педагог познакомил меня с Митуричем, с которым мы пили вино. Когда в 60-е годы начали появляться эти группы, они были старше меня, и мне казались немного любителями. У меня была школа от Фидия, от Гольбейна. Поэтому, когда я уже мог ездить, я раз 6 был в Греции, и понял, что сделал правильный выбор. Я считаю, что классика – это мозги.

Ольга: Многих художников помимо заработка также волнует слава.

Валерий: Сейчас у нас признан Никас Сафронов, тогда у нас тоже были такие. В позапрошлом году мы были где-то с Ирой, и там рядом был дворец с колоннами. Оказалось, что там живет Шилов. Я считаю, что это психиатрическая больница. И все эти Академии. Я тут просрочил документы в каком-то объединении российских художников, меня позвали к ним. Я смотрю, там все такие молодые. Меня там даже осуждали: «А почему вы к нам не заходите? Почему не участвуете в общественной жизни?». Я сидел и думал, что в советское время попал. Какие-то академики дают какие-то ордена. У врача, который делал мне операцию, дочь учится искусству. Она принесла мне свои рисунки и натюрморты. Я спросил, кто ей преподает. Она сказала, что какие-то академики. Это ужасно. Я посоветовал им отправить девочку в Германию, в Дюссельдорф. Я живу рядом с Винзаводом, я туда часто хожу, иногда разговариваю с молодежью. Раньше там работа кипела, а сейчас там болото. Иногда они делают что-то интересное, но что это такое… Они делают как-то максимально просто. Для того, чтобы выжить, художнику нужно быть сильным.

Ольга: Согласитесь, что многие художники хотят обеспечить себе место в истории.

Валерий: У меня был хороший приятель – Виктор Шкловский, с которым мне посчастливилось долго общаться, я очень хорошо знаю его биографию. Это он придумал «гамбургский счет». С ним мы беседовали часами, и я понял, что все это будет потом. Когда нас не будет, все будет подсчитано и ясно. Кто Гоген, а кто… Пробиться русским художникам всегда было непросто. Да и сейчас времена очень сложные.

Ольга: Вы никогда не вступали в конфликты?

Валерий: А зачем? И так все было очень интересно. Были времена, когда при Хрущеве можно было выставлять свои работы в Манеже, но я решил, что я не буду. Мне казалось, что там были сплошные любители, без настоящей школы. Хотя, я уверен, что и среди любителей есть гении.

Ольга: Какие для вас критерии таланта? Чем вы оперируете, определяя кто гений?

Валерий: Я всегда смотрю на произведения. Там должно быть что-то новое. Когда я долго жил в Нью Йорке — часто ходил в галереи, и даже нервничал, потому что знал, что увижу что-то новое. Там случались находки среди молодежи. Искусство продолжается уже тысячелетия. Сейчас я больше люблю музеи. Считаю, что молодые художники тоже должны чаще туда ходить, так как многие из них чудовищно необразованны и не знают, что делали до них. Сейчас очень много новых направлений. Их так много, но все они уже вторичны. Наверное, в 60-е годы был переизбыток искусства. То же самое и в литературе — сейчас нет Достоевского и Толстого. Зато в науке мощные достижения. Сейчас много приборов, которые помогают художникам. А вот Рембрандт создавал свои натюрморты без технологий. Я этим долго занимался в 70-е годы. Я любил разные механизмы, звонки, аппараты, мне было интересно, что внутри, как в человеке. Мы с вами тоже как механизмы. У меня есть и сейчас много таких проектов. К сожалению, сейчас нет галериста или музея, которые бы интересовались тем, что мне интересно.

Ольга: А Надя Брыкина? Надя ведь организует выставку к вашему юбилею.

Валерий: Надя и так очень много сделала для меня. Я долго жил в Швейцарии у Нади, она помогала мне делать книги. Так-то по-хорошему, мне очень мало что нужно — мастерская, еда… и, в общем-то, — это всё. Поэтому у Нади для меня была самая счастливая жизнь. А для выставки в Фонде поддержки современного искусства Надежды Брыкиной я сделал несколько новых работ в новом направлении. Мне хочется, чтобы люди посмотрели. Я не люблю художников, которые повторяются постоянно. Я занимаюсь формообразованием, а форм миллионы. Поэтому здесь все бесконечно. И мне нравится называть это игрой. Когда человек живет он должен оттолкнуться и использовать то, что накоплено. Сейчас, например, мне очень нравятся детские площадки. Я хожу смотрю, это так интересно – готовые произведения. Раньше такого не было. Там можно увидеть интересные случайные формы. В Америке я ходил в луна-парки, где все вращается. Это тоже можно использовать для искусства. Я совсем бросил пить еще в 60-м году. Я понял, что, когда я трезвый, мне больше нравится, что я делаю. Здесь важно слово «нравится». Человек делает то, что ему нравится. Человека нельзя переделать, никаким временам это не под силу.

Ольга: Валерий, мы начали наш разговор с вашего секрета – что вас хранило столь долгую и насыщенную, по-настоящему богатую жизнь. Может быть это то, что всем известный афоризм «Делай что должен и будь что будет!» вы положили в основу своей жизни. Ведь фраза эта – очень простая, но содержит глубокий смысл. И абсолютно универсальна. Императору Марку Аврелию приписывают фразу: «Делай что должен и свершится, чему суждено.» Приятно сознавать, что эту фразу не обошли вниманием известные философы, великие писатели, даже массоны, но каждый из нас, наверняка, ее вспоминал и произносил, только не имел достаточной силы и одержимости всегда и несмотря ни на что следовать этому правилу — делай что должен и будь что будет. Вы смогли.

Фотографии || предоставлены Валерием Юрловым

Автор || Ольга Серегина,
арт-обозреватель

Поделиться: