В Санкт-Петербурге в Новом музее Аслана Чехоева 11 декабря 2020 года открылась выставка живописи петербургской художницы Тани Рауш «ЭКО». Выставка включает около 40 картин из мастерской художника и частных собраний.
ОЛЬГА: Таня, мы с вами ведем беседу в Новом музее Аслана Чехоева в Санкт-Петербурге, где совсем недавно открылась ваша персональная выставка «ЭКО». На ней представлено 40 работ, которые формально можно назвать портретами детей. Формально – потому что это очень необычные портреты, где главное не сходство, не стремление передать милую улыбку ребенка, игривость и детскую непосредственность. Внимание сразу приковывает недетский глубокий взгляд и встает бесконечный знак вопроса – что же мы видим на изображении… Очень хотелось бы услышать напрямую от автора, с какими словами у вас ассоциируется «ребенок», с какими понятиями вы сразу интуитивно соединяете это слово? И почему?
ТАНЯ: Да, верно, я не называю свои работы «портретами», это именно картины с детьми, так что выставка могла бы называться «Непортреты». На иконах Успения, где изображается смерть Богородицы, ее душу Иисус всегда держит на руках в образе маленькой девочки. Через этот сюжет можно почувствовать, что такое «ребенок». Душа изображается как ребенок. В литературе есть такие моменты, путеводные огоньки, болевые точки. Например, у Сэлинджера герой «Над пропастью во ржи» говорит, что его предназначение – ловить детишек над пропастью, сохранять их, не дать им упасть. Я могу сказать о себе то же самое. Еще вспоминаю цитату из романа Юлии Кисиной «Весна на Луне»: «А между небытием и детством не было никаких промежутков – столь плотно они были подогнаны одно к другому.» Так что «ребенок» соединяется с понятием «души» и с понятием «смерти». Мне кажется, даже тому, кто, как я, был окружен любовью, был знаком в детстве холод потерянности и одиночество, более сильное, чем когда-либо впоследствии. Ребенок меняется, исчезает по мере взросления, и его изображения похожи на крошки Мальчика – с – Пальчика, по которым можно потом его найти. Почему-то есть уверенность, что найти его нужно.
Автопортрет с сыном, 2015
ОЛЬГА: Тема «дети» давно присутствует в вашем творчестве? Ведь вы её затронули ещё в 2008 году в рамках проекта, представленного в зале журнала НоМИ «Они смотрят». Произошла ли определенная динамика или корректировка вектора ваших размышлений за это время?
ТАНЯ: Так вышло, что «детская тема» в нашем патриархальном обществе традиционно считается сугубо «женской темой», со всей ее банальной атрибутикой, на самом деле мнимой. Тем не менее, все, живущие сейчас и уже умершие, независимо от пола и возраста – по сути, дети. Эта тема касается всех. О том «ребенке», который заботит меня, мало кто говорит.
Да, некая динамика в развитии темы, конечно, произошла. В картинах появились «взрослые», которые взаимодействуют со своими детьми, будучи в разном возрасте. Формально – появляются элементы пейзажа, кое-где цвет, появляется золотой фон, фигурки попадают как бы в парк, в лес с золотым небом, что, возможно, придает торжественность и показывает, что ребенок близок к святости, в своей смешной шапке и нелепом пальтишке.
ОЛЬГА: Вам интересно проводить время с детьми? Легко находите общий язык?
ТАНЯ: Да, с какого-то момента стало очень легко ладить с детьми. До рождения моего сына я несколько лет жила в одной квартире с несколькими маленькими племянниками разного возраста, фотографировала их, записывала их разговоры, к нам приезжала дочка моего мужа, я привыкла любить их, чувствовать себя неким Льюисом Кэроллом. Потом появился сын, начался период нового счастливого узнавания, общения на равных. Сейчас сыну исполнилось 18 и это узнавание продолжается.
Любовь должна все время увеличиваться, как сказал один мой друг.
ОЛЬГА: А есть ли другие увлекающие вас на сегодняшний момент темы в творчестве?
ТАНЯ: «Детская тема» кажется по-прежнему невысказанной, она включает в себя слишком многое. Успеть раскрыть ее, жизни не хватит.
Меня интересует магия человеческих связей, тема воскрешения, тема памяти, смерти, возраста, тема двойничества. Всеми этими соприкасающимися темами пытаюсь заниматься, когда работаю с изображениями детей.
В совсем ранних работах меня интересовали скульптуры в пейзаже, деревья. Сейчас меня это интересует тоже.
ОЛЬГА: Таня, я знаю, что на вопрос про особенно дорогие их сердцу работы, авторы всегда отвечают – та что сейчас в работе. Но всё-таки спрошу, есть ли работа, которая вам особенно дорога, может быть из-за сложности рождения или личной истории, определенного момента или места ее создания?
ТАНЯ: Наверное, одна из дорогих работ – это автопортрет с сыном в детском возрасте. На картине разница между нами года три. В эту картину было много вложено душевных и физических сил. В каком-то смысле можно назвать ее даже «медиумической». Может показаться, что это достаточно интимная работа, как, впрочем, и другие. Но я думаю, портретное сходство нам не мешает воспринимать картину как отвлеченный образ, и радоваться ей.
ОЛЬГА: А особенно запомнившиеся выставки есть?
ТАНЯ: Из всех увиденных за последнее время выставок меня сильнее всего поразила выставка лунного и бархатного Вермеера в Париже, в Лувре весной 2017-го года. На меня сильнейшим образом повлияло посещение этой выставки.
Еще вспомнилась прекрасная выставка Фрэнсиса Бэкона в 2014-м году в Эрмитаже.
Бэкону принадлежит замечательная фраза: «Можно сказать, что мы постоянно пытаемся победить смерть, оставляя изображения, но это ничего не изменит».
ОЛЬГА: Если вас попросить назвать самые эмоционально яркие, абсолютно точно незабываемые моменты в вашей жизни – как бы вы ответили?
ТАНЯ: Мне повезло с любимыми людьми, таких моментов было много… Самые значимые – наверное, венчание с любимым человеком в 20 лет. Момент, когда я впервые увидела лицо своего сына. Первые прикосновения друг к другу. Это незабываемые счастливые состояния. Но они возникают и сейчас. Открытие моей первой выставки тоже стало таким значимым моментом, было много радости в этом событии.
ОЛЬГА: Существует очень известная притча о «вызывателя» дождя. Когда в одной провинции в Китае долго не было дождя, люди собрали последние деньги и пригласили «вызывателя» дождя. Приехал маленький сгорбленный старичок. Он попросил себе чашку риса в день, расположился в хижине на окраине деревни и сосредоточился. На третий день пошёл дождь. Старичок взял свои деньги и собрался в обратный путь. Учёные, тщетно пытавшиеся спасти провинцию от засухи и голода, попросили – «Расскажите, как вы вызвали дождь?» Старичок изумился – «Неужели вы решили, что я могу управлять стихиями? Никто не может изменить никого, но каждый может управлять собой. Я приехал сюда, где порядок вещей нарушен, гибнет урожай, люди в отчаянии. Я не могу этого изменить. Я приехал в правильном, гармоничном состоянии, и увидев, что здесь всё неправильно, единственное, что я смог, — это изменить себя, то есть стать неправильным, и присоединиться к тому, что здесь происходит. Потом я усердно работал с собой, возвращая себя обратно в правильное состояние. И поскольку я был един со всем, что здесь есть, то и оно вместе со мной постепенно вернулось на правильный путь. И пошел дождь – что правильно для этой земли сейчас. А совсем не потому, что я его вызвал». Таня вы согласны? Это просто красивая притча, сказка? Или работающая модель?
ТАНЯ: Наверное, это такой сказочный своеобразный парафраз Евангельской истории о том, как Иисус стал человеком и жил с людьми на земле, чтобы их спасти, только конец истории иной. Желанный дождь пошел, и старичок получил вознаграждение… на самом деле, исполнение своего «служения» это, как правило, жертвенный путь, связанный с непониманием и бедствиями. Человек делает то, что в его силах, на своем поприще, и этим незаметно держит и спасает других. И воздаяния за работу, или даже видимого результата, который удовлетворит многих или даже кого-то одного, ждать не следует. И ошибки повторяются, и дождь снова никак не может пойти. Иногда кажется, что все усилия бессмысленны.
О работе художника в этом контексте хорошо сказал Гумилев в «Волшебной скрипке»: «Мальчик, дальше! Здесь не встретишь ни веселья, ни сокровищ! Но я вижу – ты смеешься, эти взоры – два луча…»
ОЛЬГА: Таня, а применительно к этой притче или нет, что с вашей выставкой «ЭКО», она будет работать до середины января, работы можно увидеть?
ТАНЯ: Да, работы можно будет увидеть! В связи с тем, что в Петербурге объявлено о закрытии музеев и галерей с 30-го декабря по 10-е января, выставка в Новом музее будет работать до 24-го января с перерывом на зимние каникулы.
ОЛЬГА: И последний вопрос – Новый Год совсем близко. Как вы обычно встречали Новый Год и как хотели вы встретить 2021?
ТАНЯ: Новый год мы чаще всего встречали дома, ставили живую елку, бывало, она стояла долго, с ароматными свежими побегами, порой и до апреля. Наряжали ее игрушками, которые сохранились еще с детства моей мамы. Если кому-то из друзей было одиноко, они приходили в новогоднюю ночь к нам. Мы празднуем Рождество, а Новый год отчасти такой условный праздник. Но он сильно связан с детством, потому все равно он волнует. Сейчас в наши странные тревожные времена, может быть, это повод почувствовать поддержку друг друга. Мои родители живут в Германии, им уже по 85 лет, в этом году они не смогли приехать из-за отмены рейсов, мы никак не можем увидеться, я очень беспокоюсь за них. Наверное, мы встретим Новый год снова дома, и будем душой вместе с теми, кого нет с нами. Поднимем бокалы за возвращение к жизни, за открытие границ, за то, чтобы справиться с потерями и идти дальше – это уж точно!
Автор || Ольга Серегина,
арт-обозреватель
