«Дом с башенкой» Ивана Жолтовского: секрет вечной юности и красоты
Строительство дома для Совета народных комиссаров СССР на Смоленской площади архитектор Иван Жолтовский начал в 1939 году. Работы были прерваны Великой Отечественной войной, завершено строительство было только в начале 1950-х.
Жилой дом в парадном стиле сталинской архитектуры с пристроенной башней спроектирован асимметричным, близким по стилю итальянским палаццо. Вестибюли по проекту Жолтовского были оформлены большими люстрами, росписью художника Василия Миняева, коврами, с мебелью и каминами. В 1953 году в торце дома появился вестибюль станции метро «Смоленская». Квартиры предоставлялись сотрудникам НКВД и советским чиновникам, за что здание и получило название «дом НКВД», а из-за архитектурной особенности – «дом с башенкой».
Фото: Олег Тыркин
В 2000-е годы были отреставрированы фасады и въездная арка. В 2022 году должна завершиться реставрация вестибюлей и башенки. Сам Жолтовский всю творческую жизнь размышлял над вопросами, почему одни творения архитекторов остаются вечно юными и прекрасными, а другие, даже будучи технически более совершенными из более качественных материалов, не обладают этим секретом. Может быть, наш разговор о «доме с башенкой» Ивана Жолтовского, о самом архитекторе, о том, кто и как остается в искусстве с тремя авторитетами – очень разными, смотрящими на эти вопросы с разных профессиональных позиций, но искренне увлеченными, не просто работающими, а живущими в мире искусства – Михаилом Сидлиным, Ильей Печенкиным и Олегом Тыркиным – поможет в поиске ответа на этот всегда актуальный вопрос о секрете вечной красоты и юности.
Илья Печенкин
Кандидат искусствоведения, доцент.
Заведующий кафедрой истории русского искусства факультета истории искусства РГГУ, ведущий научный сотрудник НИИ теории и истории архитектуры и градостроительства РААСН (филиала ЦНИИП Минстроя России).
Автор более 150 научных и научно-популярных публикаций, включая монографии об архитекторах И. Жолтовском, С. Соловьеве и И. Кузнецове.
Фото: Евгения Боярская
ОЛЬГА: Илья, среди спроектированных и построенных Иваном Жолтовским зданий какое место занимает Дом с башенкой на Смоленской?
ИЛЬЯ: Дом для сотрудников НКВД-МВД на Смоленской площади – один из трех ведомственных жилых домов, возведенных в Москве по проектам Жолтовского. Два других – это дома для аппарата Совета народных комиссаров на Большой Калужской улице – ныне Ленинском проспекте и для Министерства сельского хозяйства на Ярославском шоссе – ныне Проспекте Мира, прямо напротив ВДНХ. Во всех трех случаях Жолтовским реализована идея нестандартно широкого жилого корпуса, что достигалось применением разработанной им стандартной секции, включавшей в себя лестничную клетку с двумя лифтами и восемь ячеек-квартир, преимущественно двухкомнатных. Они расположены по сторонам от коридора, ориентированного продольно корпусу. Жолтовского критиковали за то, что он лишил жильцов выходящих на главный фасад квартир балконов: действительно, балконы предусмотрены только на дворовом фасаде. Но взамен Иван Владиславович предложил немало решений, которых не было у его коллег, щедро украшавших фасады балконами и эркерами. Например, непромерзающие из-за тщательно просчитанного расстояния между внешней и внутренней рамами окна, лестницы с выверенной высотой ступеней, лифтовые шахты, вынесенные в эркер и потому менее шумные.
Дома на Смоленской и Ленинском – ровесники, они спроектированы в 1940 году, потом в связи с войной обе стройки были законсервированы, так что работы, включая коррективы проекта, пришлись на рубеж 1940-50-х. Сравнивая два эти дома, можно увидеть их разительное сходство, вызванное тем, что Жолтовский попытался использовать аналогичные художественные приемы для двух разных ситуаций. В обоих случаях в качестве стилевого ориентира выбраны тосканские палаццо XV века, с преобладанием горизонтальных членений: образ формируется тяжелым рустованным нижним ярусом и хорошо нарисованным венчающим карнизом значительного выноса, эффектно работает сквозная арка проезда во двор, ордерные элементы на фасаде практически отсутствуют.
Архитектор пытался использовать фактически один и тот же проект дважды, но все-таки эти дома не близнецы. Неповторимый облик дома на Смоленской сформирован особенностями градостроительной ситуации. Здание поставлено на месте нескольких исторических строений и даже перекрыл 3-й Николощеповский переулок – ныне проезд Шломина, доступ в который осуществляется через проездную арку. Далее, участок, выделенный под строительство, имел перепад рельефа, в результате чего композиция дома не является регулярной: расположение секций и проездной арки не подчинено средней оси объема, торцы здания решены асимметрично.
И, наконец, перед нами случай, когда в жилой дом встроен вестибюль метро – станции «Смоленская» Филёвской линии, местоположение которого требовалось архитектурно подчеркнуть. Так возникла идея башни над вестибюлем, которая присутствует уже на проекте 1940 года, но в послевоенной версии обретает гораздо большую значимость и высоту. Вход в вестибюль должен был получить декорацию в виде двухъярусной аркады, но этот замысел остался на бумаге. Тем не менее, дом на Смоленской оказался самым роскошным из трех, особенно в части интерьеров: помещения библиотеки и почтового отделения на первом этаже, а также входные вестибюли всех четырех секций – подъездов – оформлены в стиле итальянского ренессанса. Над этим убранством работали сотрудники мастерской-школы Жолтовского Галина Михайловская и Николай Сукоян. А в кессонах потолка вестибюля второго подъезда имеются фигуративные росписи Василия Миняева на сюжет пушкинской поэмы «Руслан и Людмила».
Этот ансамбль итальянской классики и русского национального романтизма весьма характерен для позднесталинской эпохи, ярким памятником которой интересующий нас дом и является. О максимальном уровне комфорта для жильцов, сопоставимым с легендарными сталинскими высотками, говорит наличие в подвальном этаже дома автомобильной парковки.
«… в произведениях, возникавших в одно и то же время и принадлежавших крупным мастерам, работавшим и одном стиле, существует какая-то разница. Одни дают удовлетворение, доставляют радость, другие, часто более совершенные по выполнению, оставляют нас равнодушными…»
Иван Жолтовский
ОЛЬГА: Можно ли сказать, что Жолтовский как архитектор, теоретик, педагог создал свое направление в искусстве?
ИЛЬЯ: Жолтовский действительно соединял в себе несколько ипостасей, и если попробовать выделить все-таки главную из них, то я бы указал на его дар организатора. Для архитектора это вообще немаловажный талант, но Жолтовский был поистине великим устроителем творческого процесса.
Его персональное творчество сложно отделить от деятельности созданной им школы, его влияние на советскую архитектуру 1930-50-х годов прошлого века трудно переоценить. Практически все советские архитекторы – в той или иной степени, ученики Жолтовского. Ведь он с 1918 года преподавал в различных учебных заведениях, возглавлял проектные группы, незадолго до войны занял уникальную, специально для него созданную должность творческого руководителя Московского архитектурного института, то есть вполне официально определял направление архитектурного образования в СССР. А, кроме того, очень много консультировал. Разумеется, у него была масса последователей и эпигонов, однако собственные работы Жолтовского на фоне этих подражаний выглядят эталонами умеренности и вкуса. Все-таки имела значение его непосредственная причастность к великой, как мы уже понимаем сейчас, культурной эпохе Серебряного века – Жолтовский ведь оттуда родом, он начинал на рубеже столетий, в 1917 году ему исполнилось пятьдесят.
Можно без преувеличения сказать, что облик сталинской архитектуры, ориентированной на классическое наследие, сформирован Жолтовским, по возрасту и авторитету являвшимся «патриархом» советских зодчих.
ОЛЬГА: Жолтовский, разрабатывая теорию пропорций, не рассматривал учение о пропорциях как самоцель, как непреложный норматив, а только как средство в построении художественного образа, задуманного архитектором. Он, как истинный художник, был великим экспериментатором, не так ли? И дом Жолтовского на Смоленской – прекрасное тому подтверждение?
ИЛЬЯ: Нельзя сказать, что Жолтовский является автором некой теории пропорций. Он никогда так и не изложил систематически свои профессиональные воззрения, хотя еще в дореволюционном 1916 году об этом просил его Александр Бенуа. Как следует из свидетельств учеников и сотрудников мастера, его соображения по части пропорций были довольно просты: он сравнивал архитектурное сооружение с растением и полагал, что логика живой природы должна работать и применительно к творению рук человеческих. Если мы посмотрим на тот же дом на Смоленской площади, то увидим: верхние ярусы фасадной композиции визуально легче нижних. Чисто математически Жолтовский, конечно, работал и с «золотым сечением» – 618:382, и с его функцией, дающей более интересное соотношение – 528:472. Но первооткрывателем он здесь не был. И разумеется, реальное проектирование несовместимо с чисто схоластическим подходом, я уже говорил, что дом на Смоленской ввиду своего местоположения потребовал целого ряда «оговорок» относительно замысла жилого дома как «тосканского палаццо». А в результате родился не имеющий аналогов архитектурный образ.
ОЛЬГА: Илья, если одним или парой слов дать ответ на вопрос «Жолтовский, он какой?», что вы скажете?
ИЛЬЯ: Жолтовский – знаковая фигура в отечественной культуре прошлого века, в нем все отразилось – и место, и время. В архитектуре у него есть своеобразное альтер-эго – великий американский архитектор Фрэнк Ллойд Райт, родившийся в том же 1867 и умерший в том же 1959 году. Их, конечно, бессмысленно сравнивать с точки зрения профессиональных достижений, но Жолтовский – это советский Райт.
Автор || Ольга Серегина,
арт-обозреватель
*Эту статью можно прочитать в онлайн номере журнала ОСЕНЬ 2022
