Современное искусство vs академизм
Александр Купалян получил образование в МГАХИ им. В.И. Сурикова на факультете живописи. С 2013 года преподает живопись и композицию в МГАХИ им. В.И. Сурикова. В 2017 году прошел стажировку в Италии в Accademia di Belle Arti di Napoli. В настоящий момент живет и работает в Москве. С 2016 года Александр является членом Московского союза художников (МОСХ), а с 2019 года — членом-корреспондентом Российской академии художеств. Александр участвует в театральных и оперных постановках в качестве сценографа. Среди его работ: опера “Иоланта” (Геликон-опера, 2019), “Опричник” (Михайловский театр, 2021), “Онегин” (Нижегородский государственный академический театр оперы и балета им. А.С. Пушкина, 2023) и другие. Как художник Александр Купалян известен работами в области монументального искусства и создании муралов, в основе которых лежит самобытный синтез академических традиций. Правильнее было бы в последнем предложении использовать прошедшее время. Александр сумел удивить всех, представив в Москве в галерее a—s—t—r—a свои новые работы на выставке «Желтая тетрадь». В галерее современного искусства развернулась выставка художника этого направления – первое впечатление: перед нами однофамилец, тезка академиста Александра Купаляна. Как и почему это возможно – именно этому вопросу посвящен наш искренний и эмоциональный разговор с автором.
ОЛЬГА: Александр, вашу творческую жизнь можно разделить на два этапа. Вы закончили Суриковский институт, преподаёте там, и ваши ранние работы полностью соответствуют вашему академическому бэкграунду. Теперь, после некоторого перерыва в выставочной деятельности, вы вернулись к нам как «закоренелый» современный художник. Если начинать разбираться в этом процессе трансформации с азов, вы пришли в искусство из художественной среды?
АЛЕКСАНДР: Совсем наоборот. Я никогда не хотел быть художником. Моя семья в основном – это военные и врачи, правда дядя коллекционировал классическое искусство. Вокруг всегда были книги, картины, но в детстве я не придавал этому особого значения, потому что думал, что все так живут. И в художники я пошел… даже нет, не пошел, меня привели — тогда ведь отдавали в кружки. Сначала родители засунули меня в хор, а я это ненавижу. Тогда меня отправили в ИЗО-студию, оттуда в художественную нижегородскую школу в моем родном городе, потом в Нижнем Новгороде же я закончил художественное училище, и только потом уже поступил в Суриковский.
ОЛЬГА: Сейчас вы преподаете в Суриковке, бытует мнение, что это школа достаточно архаичная, работающая в определенном регламенте. Зачастую современные художники считают, что такой подход ломает креативность, инновационность, инаковость, и потом очень сложно работать в поле современного искусства. Но есть и такие, кто считает, что классическое академическое образование должно безусловно лежать в основе успешного визуального искусства. Вы, когда работали в академическом жанре, часто говорили, что хотите создать что-то качественное. Качественное — это очень относительный параметр. Какие критерии вы закладывали в это качественное? Чем вы руководствовались? Достигли вы этого на том отрезке пути?
АЛЕКСАНДР: Да, я это говорил. Но сейчас я понимаю, что формулировка была не очень правильная. Я и сейчас считаю, что академический институт для меня — это плюс, но в первую очередь с точки зрения качества техники. Инструментом и навыками меня снабдили. Но сейчас мое понимание качества в искусстве начинает меняться. Моё осознание качества меняется: от максимализма, когда было стремление создать то, что устраивало бы даже не меня, а в первую очередь аудиторию, и в первую очередь технически к стремлению донести сначала мою определенную идею. При этом у меня нет стремления к нарочито остро-актуальным проблемам, мне интересно в первую очередь то, как они отражаются на мне. Те конфликты, которые у меня были, вещи, которые не надо было делать даже по отношению к собственной физиологии, вещи, которые я до сих пор не могу принять, потому что я много сделал того, что не надо было делать. Это не попытка решить эти свои конфликты, потому что я не считаю, что за счет работы художника возможно какое-то выздоровление. Напротив, это погружение в травму, потому что я как художник могу делать в своих работах то, что я не могу сделать в жизни, но могу осуществить это в поле творчества, на холсте.
Работы из серии «Желтая тетрадь», 2023-2025. Фото: Денис Лапшин, предоставлены галереей a—s—t—r—a
ОЛЬГА: То есть это больше про личную свободу?
АЛЕКСАНДР: Да, это свобода, и примерка того, как получить от этого удовольствие. Я в какой-то момент понял, и мне это стало комфортно, что мое творчество это возможность сделать, или по крайней мере попробовать сделать то, что я не могу сделать в реальной жизни. Это мои фантазии, которые оживают, но только на холсте.
ОЛЬГА: Почему вы решились на такой кардинальный шаг? Вот, были вы художником академическим, и вдруг совершенно другой почерк, абсолютно другого плана художник. Получается, что имея хорошее академическое образование и большой опыт работы в этой области, вы понимали, что вынести свои чувства в работы вы средствами академического художника не можете?
АЛЕКСАНДР: Для меня это так, да. Может быть, кто-то может, но я понял, что академические рамки меня в этом отношении сковывали. И надо было просто обнулиться.
ОЛЬГА: Значит вы видите, скорее даже правильнее сказать ощущаете на себе абсолютную разницу между классической школой и современным искусством?
АЛЕКСАНДР: Конечно. Академизм сейчас не предполагает большого количества идей, там красивое — правильно. Отчасти традиция в плохом смысле слова… Понимаете, дело в том, что я, как преподаватель, вижу судьбу многих студентов, которые выходят из таких институтов, как Репинский институт, Суриковский институт, они по большому счету не конкурентноспособны. У меня своя мастерская, я веду 3-4-5 курс, я работаю с очень хорошим художником Катей Сериковой, и мы стараемся предлагать что-то другое, своё. И когда ты преподаешь, ты должен понимать, что несешь ответственность за то, что ты даешь другим.
«Альба, побег», 2013-2014 год
Технике очень легко научить. А вот думать и высказываться научить тяжело. Я поэтому всегда говорю своим студентам — вот вы сейчас учитесь в Суриковском, вы параллельно можете идти в МОММА учиться, и вообще смотреть на образование художника шире.
ОЛЬГА: Как появился проект «Жёлтая тетрадь»?
АЛЕКСАНДР: Мы с основателем галереи Алиной Крюковой познакомились лично. И я благодарен ей, что она пошла на эту авантюрную историю. Ведь современного художника Купаляна никто не знал. Я изначально делал практически «в стол» этот проект: в какой-то момент замкнулся в своем уединении и рисовал, рисовал, рисовал. Набрался материал, Алина приехала в мастерскую и посмотрела. И вот тогда это превратилось в идею потенциальной выставки.
ОЛЬГА: Что за проект «Желтая тетрадь»? Откуда взялось название?
АЛЕКСАНДР: Мне кажется, тетрадь — это первое, что появляется у человека именно как очень личный предмет. В детстве, когда ты взрослеешь, наступает момент, когда у тебя появляется своя тетрадь. Ты уже чуть повзрослел, но ты еще не взрослый, ты в фазе перехода. Но у тебя уже есть первая тетрадь, куда ты уже можешь записывать свои первые мысли.
ОЛЬГА: Как дневник?
АЛЕКСАНДР: Как дневник, да. Я нашел свои тетради за первый, второй класс. И помимо прописей, там постоянно были сноски в виде бездумных рисунков. Это первый мой опыт личного самовыражения, когда впервые выносишь на свет собственные мысли.
ОЛЬГА: А почему желтая?
АЛЕКСАНДР: Жёлтый цвет — это же очень провокационный цвет, сигнальный цвет.
ОЛЬГА: Для вас лично или вообще так считается?
АЛЕКСАНДР: Для меня лично в первую очередь.
ОЛЬГА: А солнце?
АЛЕКСАНДР: Солнце и греет и убивает. Это все двойная история. Я очень не люблю жёлтый, есть детские негативные ассоциации.
ОЛЬГА: Получается, вы сначала придумали название, и потом стали появляться работы?
АЛЕКСАНДР: Тетрадь всегда была в голове.
Работы из серии «Желтая тетрадь», 2023-2025. Фото: Денис Лапшин, предоставлены галереей a—s—t—r—a
ОЛЬГА: Вы говорили о погружении в травму. Жёлтый для вас — это маркер тревожности, проблем, уязвимости?
АЛЕКСАНДР: Человек из определенных моментов жизни постоянно создает конструктор — моменты со своими скрытыми смыслами складываются в то, что человека есть сейчас, а потом сложившийся конструктор быстро пересобирается, ломается или выкидывается. И вот в этих формах, которые мы внутри создаем, сознательно выстраиваем, мне стало интересно разобраться, проникнуть в закоулки себя самого, из чего они во мне вырастают. Я не знаю, сумел ли я это сделать.
ОЛЬГА: Незавершенная, наверное, история. И может ли здесь вообще быть поставлена точка? Но вернемся к моему вопросу, если жёлтый — это маркер определенных переживаний, негативных чувств, значит этот проект об уязвимости? О чем ваша «Жёлтая тетрадь»?
АЛЕКСАНДР: Мне кажется, мой проект — это маленький цикл жизни, выхваченный фрагмент. Потому что здесь есть моменты и очень личные, например, когда я испытываю конкретные болезненные чувства. Есть моменты о моей мечте сделать то, что я не готов сделать пока. Мне кажется, это совсем не окончательная история. В человеке очень много этих конструкторов, которые не видны, когда живешь в своей понятной четкой структуре. Проявляться они начинают когда начинаешь осмысливать, докапываться — я не хочу называть это рефлексией даже, это немножко про больное любопытство.
ОЛЬГА: К тому, что в тебе происходит?
АЛЕКСАНДР: Да, потому что есть момент, когда приходят определенные мысли, желания, которые ты даже от себя не ожидаешь. Вещи, которые априори не могут тебе понравиться. И в какой-то момент ты понимаешь : ого, а ведь это может быть мне по вкусу!
ОЛЬГА: Куратором вашей «Жёлтой тетради» стал Дмитрий Хворостов. Вы были с куратором знакомы раньше?
АЛЕКСАНДР: Да, он знал, что я преподаю в институте. Может быть, его заинтересовала именно произошедшая во мне перемена. Действительно ведь существует клише академического художника Суриковки. Я очень люблю Суриковский институт, люблю студентов, люблю преподавание. Но в нашем художественном мире действительно есть клише, что если ты суриковский или репинский, то всё, это как раз в лоб — и точка. Может быть, даже хорошо, что такая вот ситуация конфликтная. Творчество — это всегда конфликт.
Работы из серии «Желтая тетрадь», 2023-2025. Фото: Денис Лапшин, предоставлены галереей a—s—t—r—a
ОЛЬГА: Вам было комфортно работать с куратором? Как ваши мысли художника взаимодействовали с кураторским видением?
АЛЕКСАНДР: Мы друг друга слышали. Не было каких-то недопониманий, даже если Дима менял что-то — он, скорее, притормаживал меня.
ОЛЬГА: А как вы как художник видите роль куратора? Что для вас важно в кураторе, чем определяется ваш выбор конкретного куратора?
АЛЕКСАНДР: Художник, современный художник, не может быть без куратора. Куратор выступает как врач. Хороший куратор никогда не будет заходить на твоё поле, он основа, на которую ты можешь опереться. Он должен чётче оформлять твои точки зрения. Это все равно другой взгляд немножко, и зачастую ты сам по-новому присматриваешься. В работе ведь всегда есть момент, когда уже по накатанной идешь. А нужно чтобы тебя постоянно немножко потряхивало. Хороший, скажем «правильный» куратор должен выводить художника из проложенной колеи. Художник должен в состоянии тряски постоянно находиться. Он не должен сидеть удобно на стуле, он всегда должен сидеть на краешке стула.
ОЛЬГА: У вас есть видение, понимание дальнейшего творческого пути? «Жёлтая тетрадь» — это законченный проект?
АЛЕКСАНДР: Сам понять не могу. Меня сейчас это мучает: пока не подошел конец выставки, я не могу сесть за стол. При этом есть ощущение, что надо, но я не могу подойти к этому. И я так не могу, мне нужно работать. Я привык постоянно работать, я не из тех художников, которые ждут какой-то музы, мне постоянно надо создавать — хотя бы «почеркать».
ОЛЬГА: А над новым проектом вы работаете?
АЛЕКСАНДР: Есть от нижегородской галереи Futura предложение, и мне хотелось бы в Нижнем Новгороде выставиться, потому что это мой родной город. В этом плане очень близкое мне предложение, я очень надеюсь с ними поработать.
ОЛЬГА: Удачи в ваших планах, успешно и устойчиво «сидеть на краешке стула». Спасибо за искренность и откровенность.
Работы из серии «Желтая тетрадь», 2023-2025. Фото: Денис Лапшин, предоставлены галереей a—s—t—r—a
11.04.2025
Автор || Ольга Серегина,
арт-обозреватель
