Юлия Ива: «Я подхожу к своим ролям так же тщательно, как шахматист выстраивает партии»
МАРСЕЛЬ: Изначально вы в «Шахматах» исполняли роль Светланы. Недавно вас поставили еще и на роль Флоренс в этом же мюзикле. Какие у вас ощущения от того, что играете две роли в рамках одного спектакля?
ЮЛИЯ: Это не первый мой опыт играть одновременно две роли в мюзиклах. Когда я попала в мир мюзикла, я была артисткой ансамбля и «каверовала» главные роли. «Кавер» – это человек, который играет главную роль, когда основной исполнитель играть не может. Но это бывает достаточно редко, так что нет возможности полностью прожить, прочувствовать эту роль. Так что ансамбля мне не хватало, хотелось расти, хотелось играть главные роли. И вот в мюзикле «Золушка» я играла одновременно Золушку, а также ее избалованную любовью и вниманием своей мамашей сестру Габриэллу. Это было безумно интересно, потому что это совсем другие краски, другой характер. А возможность играть две роли с разными характерами в одном спектакле мотивировала меня работать над собой и дальше.
Также я играла в «Привидении» – тоже две роли. Играла роль Молли – печальную и ищущую, а также роль Клары – яркую и веселую помощницу Оды Мэй Браун. В том мюзикле я стала себя открывать не как персонажа мультфильма, ведь и история была не сказочная, а очень человеческая. Параллельно с этим в моей личной жизни произошли определенные изменения, я их пропустила через себя, сублимировала и в итоге мне это очень помогло в работе над ролью.
Что касается «Шахмат», то на две роли я кастинг изначально и проходила. Но когда пробовалась на Флоренс, мне сказали, что не хватает стервозности. Флоренс более жесткая, очень сильная, умная, стойкая. Настоящая Ангела Меркель. Я, конечно, немного расстроилась, но потом подумала: «Если это моя роль, она обязательно придет ко мне». Когда меня увидел Писарев (Евгений Писарев – режиссер-постановщик мюзикла «Шахматы», прим.ред.) и вся постановочная команда, увидели британцы, то в моей Светлане они увидели все необходимые черты для Флоренс. Они сказали: «Ты готова». Я была в такой эйфории. Я просто с космос улетела. Изначально от страха, потому что понимала, какую колоссальную работу мне предстоит провести. Плохо показать нельзя, потому что тогда это буду не я. Я должна быть достойной моих коллег – это как минимум. А как максимум – чтобы и я сама, и зрители остались довольны моим исполнением. Премьера прошла, как мне сказали, супер (смеется). Кстати, моя шестилетняя дочка Доминика пришла со мной на премьеру, до которой она понятия не имела, что такое шахматы. А во время банкета в честь премьеры ее вдруг моя подруга «под шумок» научила играть. И Доминика втянулась, сказала потом: «Мама, нам нужны шахматы, я буду тебя учить».
МАРСЕЛЬ: То есть вы не были знакомы раньше с шахматами?
ЮЛИЯ: Да, никак моя судьба не связывала меня с этим видом спорта. Я играла с родителями в шашки, но шахматы были для меня чем-то инфернальным и недостижимым. Казались чем-то таким, чего я не могу постичь. Но потом – на подготовке к мюзиклу – у нас произошла встреча с историками, с гроссмейстерами. Нам на ней рассказали, как игра создавалась, как она связана с музыкальными нотами, с композиторами. После этого мне стало очень интересно, как живут шахматисты, как они дышат, чем интересны шахматы для людей. Ведь это настолько суровая игра – процесс воспитания себя, постоянные тренировки – необходимость быть в тонусе. Можно переживать, но лицом, какими-то действиями себя не выдавать. Какое должно быть упорство, самообладание. Пять часов, например, длится партия, и за это время нельзя ничем выдать своих мыслей. Настолько надо любить вот эти фигуры.
Ну и естественно мне стала интересна женщина, которая выходит замуж за шахматиста. Либо она должна сама играть в них, понимать всю умственную интригу противников и статусность игры, либо беззаветно любить человека, который в них погружен. Вот это упорство шахматистов, их отношение к профессии, к своему делу – оно мне походу репетиций стало очень близко, потому что перекликается с моими собственными взглядами. Я каждый спектакль анализирую: что я сделала не так, как еще можно раскрыть эту роль. Я подхожу к своим ролям также тщательно, как шахматист выстраивает партии, продумывает свой каждый ход. Есть во мне похожее отношение к своему делу и профессии. Это любовь к тому, что я делаю. Чем глубже я копаю, тем больше красок я смогу достать, чтобы еще больше раскрыть роль.
Также нельзя не сказать про партнера – очень многое зависит от него. С каким настроением он к тебе идет, с каким посылом. Я такой человек, который сильно чувствует энергию, особенно на сцене, отталкиваясь от внутреннего мира партнера, от всего сегодняшнего актерского состава и живу здесь и сейчас в спектакле. И я чувствую, где надо «рыкнуть», поддать или голосом проманипулировать – если конкретно к сегодняшнему спектаклю это относится. Поэтому каждый спектакль получается непохожим на вчерашний или завтрашний. Ибо механические выступления – это убийство для актера, однообразие и скука. Если у зрителя бегают мурашки по коже – это самые пикантные ощущения во время исполнения и самая высокая похвала на энергетическом уровне для артиста. Особенно, когда в конце спектакля зал встает и восторженно аплодирует.
МАРСЕЛЬ: А есть ли у вас роль или архетип, который вас привлекает? Который вы бы хотели сыграть?
ЮЛИЯ: Интересный вопрос, никогда его себе не задавала. Наверное, потому, что в каждом проекте мне судьба дает возможность себя изнутри настолько изрыть, что в итоге узнаю много нового о себе. Например, я никогда в жизни не думала, что буду степовать или играть в чем-то, связанным с шахматами. Не знала, что открою в себе такую «железную леди», как меня называют, когда видят в образе Флоренс. Хотя я в жизни совсем другая – веселая, позитивная, улыбающаяся. Мне писали, что я в этой роли просто вдавливаю зрителей в кресло своей стервозностью. Я отвечаю, что это такая роль – дрянь. Но эта дрянь благородная: она отстаивает своего мужчину, своего гроссмейстера. Она никому не даст на него наехать.
Так что сказать сейчас, какую еще мне хочется сыграть роль, я не могу. Просто потому что не знаю, сколько во мне еще нераскрытого и запрятанного. На данный момент я принимаю, что мне дают, и безмерно этому счастлива. Можно мечтать, например, сыграть королеву Елизавету. Но какая именно это будет Елизавета? Ведь каждый образ создается, исходя из своих собственных переживаний и мыслей. Роль нужно пропустить через себя. Знаю, например, что не хочу играть ведьму. Отвечу так: я хотела бы сыграть много ролей, которые дают еще больше возможностей познать меня саму, понять, на что я способна.
МАРСЕЛЬ: А что по поводу дочки? Знаю, что вы с ней часто танцуете, поете. Хотите, чтобы в будущем она пошла по вашим стопам?
ЮЛИЯ: В детстве родители дали мне много «развивашек»: лепка, художка, танцы и т.д. Они давали, а я выбирала, что мне ближе. Так что я дочку воспитываю, держа в памяти собственное детство. Я дала Доминике выбор – что ей больше понравится, к чему она будет больше тянуться. Но поскольку она – дочка своей мамы (смеется) – смотрит на меня, тянется в мою сторону. Ну а кто, как не я, в дальнейшем смогу ей в этом помочь. Сейчас она и танцует, и поступила в детский театр, а теперь вот еще и шахматы ее заинтересовали. И когда я спрашиваю, кем она себя видит в будущем, она отвечает, что тоже хочет петь и танцевать, но при этом не хочет сутками отсутствовать дома, пахать, как лошадь и т.д. Она безумно любит сцену, говорит: «Мама, я тоже хочу с тобой выходить на поклон, я тоже хочу с тобой играть». За время карантина она освоила фортепиано, у нее абсолютный слух. И я ее поддержу в любом выборе. Если она скажет, что хочет стать врачом, я спорить не буду. Другое дело – что я ей в этом никак не смогу помочь, не смогу ничего посоветовать. Проще, когда ты ребенку можешь дать то, что ты умеешь, на высшем уровне. Но при этом выбор ребенок должен сделать сам!
Фото || из личного архива Юлии Ивы
Автор || Марсель Македонский
