В рамках рубрики “Перформанс” мы пообщались с известными кураторами, художниками и перформансистами: Катей Бочавар, Екатериной Никульниковой, Анастасией Митюшиной, Сергеем Филатовым и Андреем Бартеневым.
ОЛЬГА: Анастасия, по каким параметрам вы определяете, что является перформансом?
АНАСТАСИЯ: Перформанс – это отказ от статичности и предзаданности во взаимодействии между зрителем и проживаемым им произведением искусства. Художник или хореограф решают, насколько интенсивным и/или трансформирующим станет опыт зрителя. Такие открытые отношения для многих аудиторий являются вызовом, часто зритель оказывается не готов передать контроль за свой опыт художнику, опасаясь оказаться уязвимым интеллектуально или даже физически. При таком подходе любое новшество или непредсказуемость будет считываться как дискомфорт, а не как путь к себе.
ОЛЬГА: В рамках программы и политики «Гаража» вы планируете подбирать перформансы, подходящие к выставкам, или вы хотите выделить это в отдельную структуру?
АНАСТАСИЯ: Пока мы делаем и так и так. Мы развиваем это направление. У нас много новостей впереди.
ОЛЬГА: Почему у нас в стране перформанс не столь широко принят и понят по сравнению с тем, что происходит на Западе?
АНАСТАСИЯ: В России, и у зрителей и у институций, опыта реализации и восприятия перформативных практик гораздо меньше. Ведь у нас все авангардные эксперименты начала ХХ века, которые спокойно развивались в Европе и Америке на протяжении ХХ века, были прерваны или загнаны в подполье (а, значит, ограничены в доступе публики) с момента появления доктрины соцреализма. Еще один важный фактор – это неприученность ко встрече с чем-то необычным, отличным от нашей системы координат. Воспринимаем ли мы инаковость как угрозу нашей собственной точке зрения или как обогащающую мир альтернативу?
ОЛЬГА: Перформансу можно научить? Чему учат школы перформанса?
АНАСТАСИЯ: Они бывают разными. Например, у художницы Лизы Морозовой есть Performance Art Studio, обучающая всех желающих практике психотерапевтического перформанса, освобождающего от травм и комплексов. Марина Абрамович придумала свою организацию, нацеленную на сохранение и пропаганду перформанса, – Институт Марины Абрамович. Во всех зарубежных ВУЗах, обучающих художников, перформанс преподается как медиа. И есть так называемые performance studies, объединяющие самые разные вопросы вокруг перформативных практик, но уже через теорию.
Перформанс – это отказ от статичности и предзаданности во взаимодействии между зрителем и проживаемым им произведением искусства.
ОЛЬГА: «Гараж» планирует какие-то программы?
АНАСТАСИЯ: Летом 2019 «Гараж» совместно с Высшей школой экономики запускает магистратуру, которая будет ориентирована на художников и на кураторов. Искусство перформанса туда также, наверняка, попадет. Также мне очень нравится устройство образовательного процесса в Gogol School при Гоголь-центре. Оттуда выходят и перформеры, и актеры. Еще есть много молодых ребят, которые работают вокруг центра на Солянке. Иногда у нас ребята просят пространство для репетиций. Пока совершенно неофициально и непублично мы предоставляем им такую возможность. Мы открыты для сотрудничества, поэтому я регулярно встречаюсь с людьми, разговариваю, отсматриваю новые инициативы. Выбор – это большая ответственность.
ОЛЬГА: Как вы думаете, в стратегию «Гаража» будут включены популяризация и продвижение перформанса?
АНАСТАСИЯ: Это уже происходит. Мы переводим книги о перформансе, реализуем большие исследовательские проекты, готовим переиздание книги по мотивам нашей выставки 2013 года «Перформанс в России.1910 – 2010. Картография истории» и регулярно устраиваем образовательные проекты в области live arts. Преимущества перформанса и «живых искусств» в том, что помимо интеллектуального запаса, они апеллируют к сенсорным аспектам восприятия и усваивания информации. Я верю, что исторический зазор, о которым мы с вами говорили выше, гораздо проще преодолевать, двигаясь не по хронологии, а провоцируя самые острые эмоции.
ОЛЬГА: Тема нашего номера – «Городские джунгли». Вы согласны, что при поиске ассоциаций с «городскими джунглями» возникает перформанс?
АНАСТАСИЯ: Вполне. Если рассматривать джунгли как обещание приключения.
Автор | | Ольга Серегина, арт-обозреватель
В своей новой картине «Ячейка общества» режиссер Алена Званцова с осторожностью, пониманием и сочувствием исследует феномен семейного благополучия, показывая, насколько зыбким может быть счастье и как тонка нить доверия, связывающая любящие сердца. Редактор раздела «Кино» Юрий Аверченков посетил премьерный показ и рад поделиться впечатлениями от просмотра.
Положенная в основу фильма «Ячейка общества» история проста и повседневна, но это только добавляет картине убедительности и шарма. Будничность и понятность повествования немедленно вовлекает в происходящее на экране – мы в уютной съемной квартире одного из домов «старой» Москвы, здесь живет молодая семья: папа Кирилл (Кузьма Котрелев), мама Александра (Анастасия Красовская) и дочь Варя (Герда Пугачева). Шесть лет декрета привязали Александру к ребенку и к дому. С одной стороны, большой мир манит свободой и разнообразием вариантов, с другой – совершенно непонятно, как заново в него встраиваться, ведь рабочих навыков нет, а с дипломом генетика не устроиться в первую же попавшуюся компанию. Пытаясь удержать равновесие, Александра отчаянно цепляется за дочь, но понятно, что вечно сидеть с ней не получится, ребенку давно пора социализироваться и отправляться в детский сад. Завидуя устроенности мужа-программиста, стеная и тревожась, Александра все же преодолевает сомнения и отправляется на собеседования, однако работу не получает. Найти занятие удается в детском саду Вари. В составе родительского комитета Александра берется за подготовку спектакля к ближайшему утреннику и неожиданно для себя увлекается не только пьесой, но и Глебом (Семен Шкаликов) – брутальным отцом одной из девочек, участвующих в постановке. Став очевидицей невинного флирта между мамой и дядей Глебом, в растерянности и ревности Варя по секрету сообщает о случившемся папе…
Режиссер Алена Званцова внимательно и подробно рассматривает каждую деталь назревающего конфликта, давая понять, как именно – от сомнения к недовольному взгляду, от мелкой лжи к упреку, от эмоции к действию – зарождается (точно собирается буковка к буковке слово в любимой семейной игре Scrabble) болезненная готовность к разводу. Завораживающие сверхкрупные планы, когда играют даже не актеры, а только их губы, глаза, брови, дарят такое глубокое сопереживание, что желание оценивать (еще хуже – судить) кого-либо из персонажей просто не возникает. Каждого совершенно четко можно понять, каждому посочувствовать. И в то же время, запутываясь в клубке очевидностей и субъективных правд, внезапно оказываешься вместе с героями на пороге, увы, ставшей привычной, ошибки, из-за которой больно всем – особенно маленькой Варе. Ссора, расставание, возможный развод… И вроде бы на экране не по годам умные, чуткие, современные люди, готовые разговаривать, работать над отношениями, беречь психику ребенка, идти на компромиссы… Но почему-то даже этого недостаточно. Сомнения подогревают эмоции, они закаляют клинки слов, и те, вспарывая плоть самолюбия, бьют точно в самые чувствительные точки, которые за время семейной жизни уже хорошо друг другу известны, а потому беззащитно обнажены. Уколы болезненны и безжалостны. Да, казалось бы, это просто слова. Но к чему в итоге они приведут?
Удастся ли заживить эти раны? Получится ли потом не замечать шрамы? Забудется ли с годами обида? Об этом режиссер приглашает совместно поразмышлять в своей картине, а заодно насладиться органичной актерской игрой, классными костюмами и очень уместным музыкальным сопровождением. И кто знает, может, просмотр фильма поможет кому-то удержаться от собственной ошибки?
13.08.2024
Фото || https://www.kinopoisk.ru.
Автор || Юрий Аверченков
Колонка арт-обозревателя журнала Ольги Серегиной о самых ярких выставках и арт-событиях города на этой неделе….
Колонка арт-обозревателя журнала Ольги Серегиной о самых ярких выставках и арт-событиях города на этой неделе….