ЕВГЕНИЙ КАЛАЧЁВ – современный композитор, пианист, вокалист, создатель видео-арта, художник. Ученик известного классического пианиста Мити Шостаковича. Известен как создатель неоклассических фортепианных произведений в стиле «инди-пиано». Записал три альбома фортепианной музыки: «Гвадалквивир пианизм» (2015), «Лиза и Волк» (2017) и «Республика Фиуме» (2018) для Ludwig Records. Неоднократно выступал с оригинальными фортепианными программами в Нью-Йорке, Париже, Риге и Москве.
ОЛЬГА: Евгений, вы очень креативный человек и занимаетесь многими направлениями искусства. На настоящий момент какое направление превалирует?
ЕВГЕНИЙ: Сейчас – моё внимание, время, эмоции, душа отданы Инди-пиано фест. Это даже не фигурально выражаясь, а абсолютно конкретно — фортепиано BLUTHNER у кровати всегда открыто. Ну, конечно, превалирует любовь к таинственной музыке, особенно сейчас — вижу её как будто сквозь стерео-очки. Это бесконечно гениальные фантазмы Дмитрия Дмитриевича Шостаковича, глубины его бессмертных симфоний, прелюдий и фуг, и, конечно, музыка наших предшественников: Младшего Скрябина, Альфреда Шнитке, Софьи Губайдулиной, Филипа Гласса, Гевина Брайарса, Майкла Наймана, Ричи Сакамото, Владимира Мартынова и многих других, кто превращает движения чёрных и белых клавиш в заколдованный гимн видения нового времени. Безусловно, к этому списку гениев я бы отнёс Римского-Корсакова, Мусоргского, и немного оставил бы места для едкого критика прекрасного, но чудесного внутри, Цезаря Антоновича Кюи. Могучая, очень могучая кучка русских музыкантов XIX столетия! Направление движения музыки — всегда от любви.
ОЛЬГА: Фортепиано вы стали заниматься относительно недавно. Обычно это очень долгий путь, и часто решение принимают родители, когда ребенок осознанного выбора сделать не может. Почему и как в вашей жизни случился такой поворот?
ЕВГЕНИЙ: Музыке меня научили в Музыкальной школе №1 в Вятке. Не буду скрывать, я был скверным академическим учеником, но музыку всегда очень любил, может быть, по каким-то давним генетическим обстоятельствам. Сначала я быстро освоил аккордеон, и власти образования моей школы решили, что это их шанс сэкономить на саундтрэке ко всем пионерским мероприятиям — принятие в пионеры, день светлого отечества и счастливого детства. Вместо контрольной по математике прямо домой за мной присылали чёрную Волгу директора шинного завода, и отвезли меня вместе с перламутровым белым итальянским аккордеоном Charutti в архитектурный шедевр советского модернизма — Дом культуры. Я не сопротивлялся: разучил с десяток полек и менуэтов, под которые юные пионеры в смешанных парах танцевали радостные элементы дворцовых классических па XVIII-XIX веков. Но настал «день икс»! У меня была серьёзная программа , которую я выучил наизусть, из-за юношеского озорства ни разу не взглянув в ноты. Гендель, Моцарт, Шуберт….. Их я запомнил наизусть в исполнении моей любимой учительницы Татьяны Олеговны, повторяя её уроки дома на память. После этого я часто иронизировал о том, как Моцарт запомнил наизусть секретную фугу в соседнем соборе. Так вот, меня решили уволить за незнание нот. Но общественность в меня поверила, и сочла возможным меня оставить без права голосовать за президента нашего общества любителей фортепианного искусства. Я не возражал.
Сейчас — другое дело. Когда-то я посмотрел на игру Алёши Гариболя и Полины Осетинской в Риге на Биенале современного искусства. Их пальцы управляли какой-то непонятой художественной силой, их мотивация была сделать этот мир лучше, и мне захотелось попробовать черные и белые клавиши для самовыражения. Алёша управлял Рижским камерным коллективом, очень их хвалил, Полина была рассеянна и думала, как ей сыграть первый свой Прокофьевский концерт.
Потом я стал упражняться и расти. С каждым годом я меняюсь, и моя игра меняется вместе со мной. Если вы посмотрите мои видео — вы в этом убедитесь.
ОЛЬГА: Вы композитор. Когда вы выступаете с концертами, вы играете только свою музыку?
ЕВГЕНИЙ: Обычно да. Любой композитор всегда находится в музыкальном и интелектуальном поиске, у каждого — своя кухня, но я очень доверяю своим пальцам. Особенно прикольно импровизировать на виду у большого зала, это даёт провокационную энергетику, заставляет что-то придумать нестандартное. Постоянно хочется переслушать Дмитрия Дмитриевича, его Тринадцатую симфонию, и сделать выводы. Эстетические. Он играл в Куйбышеве концерт без белых накладок, просто играл по деревяшкам! Это были Титаны — не люди!
ОЛЬГА: Имя Евгения Калачева тесно связано с созданием неоклассических фортепианных произведений в стиле «инди-пиано». Несколько слов – что это за направление?
ЕВГЕНИЙ: Это когда слышишь шум ручья — во что превратилась с XVIII века пушкинская река Гвадалквивир в Испании. У меня иногда наворачиваются слёзы от невозвратного и вечно-шумящего. Я просил инструмент журчать, иногда хрипеть на камнях, часто — просто блестеть на солнце мажорными созвучиями. Мне не соответствовать шуму, мне не журчать и не переливаться — мне переживать за неслучившиеся запруды – гвадалквивир. Ручей. Рез форели, без нынешних испанских червяков.
ОЛЬГА: Ваши концерты в Нью-Йорке, Париже, Риге, Москве всегда анонсируют как оригинальные фортепианные программы. Для вас самого каждый город, как ваша музыкальна площадка, — уникален?
ЕВГЕНИЙ: Я десять лет прожил в Нью-Йорке. В городе будущего. Теперь там живёт мой сын Людвиг. Он супер известный музыкант, и когда-то он объехал со мной весь мир. Когда я приезжаю в Нью-Йорк, то прихожу к нему в музыкальную студию на East Broadway. Там я встречаю продюсера группы Нирвана и самого Бека. Они смотрят на меня снисходительно, я для них — другое поколение, они просят меня сделать что-то в микрофон, что было в моих старых пластинках. Я люблю их как своих детей и делаю всё, что они попросят. Про фортепиано они ничего пока не понимают — Шостакович для них неопознанный Бог. Но их чувства так очевидно прекрасны и впечатляющи.
ОЛЬГА: Как и где вы питаетесь вдохновением, энергетикой для ваших творческих проктов?
ЕВГЕНИЙ: Для того чтобы перемениться я уезжаю в Ниццу к своему другу Мите Шостаковичу. Он очень жесткий и творческий судья. Его рояль Yamaha — без педалей — это как играл всегда Телониус Монк, это как Митю учили знаменитые московские бабушки, как позже, в Нью-Йорке в Julliard school он репетировал 2-й концерт Дмитрия Шостаковича. Он его сыграл с канадским симфоническим оркестром в Карнеги Холле c атмосферой гор и присутствием детей, которые тоже играют на электрогитарах и поют песни, похожие на наши гимны. Потом в Москве подсоединились самые смелые: Константин Гурьянов (Жаба), Павел Хотин, Иван Бандерблог. А Инди-пиано фестиваль в Италии, который мы проводим в Италии, – это когда рождается новая музыка, это сродни тому, как мы смешиваем хорошие вина в новейшие купажи.
ОЛЬГА: Вы записали много альбомов. Как и когда они были созданы и выпущены?
ЕВГЕНИЙ: Я записал и выпустил пятнадцать альбомов музыки разного толка, часть из них — фортепиано. Это тонкая вещь. Я постарался не пересекаться своими чувствами с другими последователями. Фортепиано — очень личная вещь, как левая рука, дак — правая рука. Всё, что я записал , можно найти на Soundclоud или на моем сайте.
ОЛЬГА: Расскажите о проектах J.F.F., Ludwigfilms, Оберманекен и Театр Театр, соавтором которых вы являетесь?
ЕВГЕНИЙ: Я всегда хотел за свою жизнь прожить несколько жизней — значительно больше, чем мне формально предназначено. Идей было много, и они никогда не вмещались в требуемую форму одной жизни. Я увлёкся театром и придумал Театр Театр, которым стал впоследствии Государственным театром им. Станиславского.
Моя вторая жизнь — Obermaneken — десятки популярных пластинок. Но были и исключения — стереофотография, современное искусство, нелегальные автогонки Москва-Монте Карло, Москва-Сен-Тропе.
ОЛЬГА: А какие у вас ближайшие конкретные планы?
ЕВГЕНИЙ: Не забывайте, я помню всего Моцарта наизусть. В апреле в Доме учёных состоится IV Инди-пиано фест. Надеюсь, все ждут события. Выступим мы в таком составе: Калачёв, Хотин, Жаба, Левштейн. В конце апреля я еду в Прованс, в конце мая мы планируем выступать в Аппулее в Итальянском замке с видом на океан. Это будет V Инди-пиано фест в Италии. Представьте только: вечер, краски и аромат вечернего юга… и Beckstain во дворе замка XII века.
Послушать музыку Евгения Калачёва
Автор | | Ольга Серегина,
арт-обозреватель
