#Арт-карантин 21.05.- 28.05.2020

Во время вынужденного карантина в музеях, галереях и других арт-пространствах в связи с распространением корона вируса Арт-обзор временно меняет формат, и в течении приостановки арт-жизни в реальном пространстве Арт-карантин знакомит читателей с художниками и их работами.

Иван Тузов «Физика»

Николай Алексеев, художник, куратор, сооснователь Воронежского центра современного искусства

ОЛЬГА: Николай, с 2009 года, когда вы начали активно выставляться, вы приняли участие более чем в 30 групповых выставках, у вас состоялось несколько крупных персональных выставок в России и Европе, в том числе на таких престижных площадках как Московский музей современного искусства, Мультимедиа Арт Музей, Государственный Центр Современного Искусства. Вы — участник нескольких Московских международных биеннале молодого искусства, были представлены на ярмарках Universam (Россия), Арт-Москва (Россия), Artissima (Италия), Vienna Art Fair (Австрия), номинант VI и VII Всероссийского конкурса в области современного визуального искусства «Инновация», финалист премии Кандинского в номинации «Молодой художник. Проект года» 2011 и номинант премии Кандинского в номинации «Молодой художник. Проект года» 2013. Это большой успех, колоссальная работа – из такого калейдоскопа событий, что для вас лично — самая большая победа? Какое воспоминание особенно дорого и незабываемо?

НИКОЛАЙ: В памяти редко остаются строчки из биографии, насколько бы длинными и весомыми они не были. Запоминается обычно что-то рядом: эмоции, анекдоты, запахи и лица. Читая список, я вспоминаю не сверкающий вернисаж Арт-Москвы, а поездку в грузовой газели на одну из первых ярмарок, ночную остановку в придорожном кафе, местный лагман и запах осенней травы. 

Больше десяти лет я уделял основную часть времени искусству города, в котором я живу и работаю. С коллегами мы провели огромное количество выставок местных авторов, организовали школу для молодых художников, потому особенно дорогими мне кажутся две выставки, связанные с Воронежем. Первая — это ретроспективная выставка воронежских художников на Винзаводе в Москве, вторая — большая выставка в воронежском Доме губернатора, с которого началось в городе революционное восстание. Эти выставки я делал с коллегами-друзьями Ириной Аксеновой и Татьяной Данилевской, чувство общего дела, причастности к истории, наверное, самое приятное в моей работе.

Листайте галерею >>>

ОЛЬГА: Когда выхватывают из пояснений художника отдельные цитаты, трактовка остается в умах, смотрящих. Часто приводят ваши слова о творческом методе Алексеева: «Работаю с эстетикой найденных объектов, форм, видео, изображений и историй: собираю коллекции и выстраиваю из них выдуманный, “сказочный” нарратив». Одновременно подчеркивая, что вы стремитесь «привнести минимум авторского». Как сочетается одно с другим? Ваш творческий метод стал за десять лет другим или больше изменения претерпевают темы?

НИКОЛАЙ: Я, действительно, стараюсь использовать уже существующие предметы, изображения и формы. Даже, если это живопись, я стараюсь за её основу взять готовое изображение, не изменяя композиции и не привнося ничего в саму картинную плоскость. В мире каждую секунду производится такое количество визуальной информации, что создавать новую визуальность — не очень «экологично». Моя работа похожа на работу документального режиссера — я тщательно фильтрую материал и собираю его в нужные мне последовательности. Поэтому увидеть искусство в полной мере можно только на выставке, переживая эту последовательность, соразмерность, его ритм. Виртуально или отдельно — это просто картинки красивые или не очень.

Оглядываясь назад, я понимаю, что и творческий метод, и темы, меня волнующие, не поменялись. Внешние проявления могут изменится кардинально. Последние годы я много стал уделять внимания живописи, хотя долгое время после окончания обучения по этой специальности — не знал как к ней подойти. Но внутренняя структура работ, будь то скульптура, живопись или видео — остаются неизменны. 

Листайте галерею >>>

ОЛЬГА: Ваши самые последние работы, проекты были связаны с какой темой? Есть вопрос, лично для вас всегда актуальный, к которому вы возвращаетесь на протяжении всей творческой жизни и который для вас пока не закрыт?  Над чем вы работаете или размышляете сейчас? 

НИКОЛАЙ: Наверное, центральной темой всех моих работ — память, в широком смысле слова, как личная, так и коллективная. Меня всегда увлекали ускользающие образы, на границе забвения, хотелось удержать их, как утренний сон. Сейчас я работаю над выставкой о пчёлах. С одной стороны, выставка наполнена личными воспоминаниями (я все детство провел на пасеке), с другой — пчела, как социальное насекомое, во все времена была моделью для описания современного общества (можно с ходу вспомнить десяток авторов от Аристотеля до Метерлинка). Пожалуй, на столкновении личного и общественного, временного и основательного появляется разрыв, в котором и существует искусство. 

Последние несколько месяцев я вспоминаю работу немецкого художника (имя и название выставки мне уже никогда не вспомнить), в выставочном зале стоял холодильник с пивом и барная стойка. Работа называлась: «Лучшее искусство — это выпить пива с друзьями». 

Листайте галерею >>>

Фотографии предоставлены Николаем Алексеевым

Татьяна Ян, художник

ОЛЬГА: Татьяна, у вас была персональная выставка «Путь на вершину горы Тайшань», Востоковед, философ и культуролог Владимир Малявин в статье для каталога этой выставки писал о Восхождении, как о ключевом слове о человеке на Востоке. Конечно, сам Малявин востоковед и тема выставки соответствующая, но, по-моему, говоря о вашем пути в творчестве применимо как раз это слово – Восхождение. Какие бы временные вехи вы сами отметили на этом пути вашего Восхождения? Были ли чёткие границы периодов в творчестве, качественные различия и с чем связаны переходы из одного состояния в другое? 

ТАТЬЯНА: Как вы верно отметили, путь для человека, а для художника особенно, это всегда в каком-то смысле – восхождение, осознанное или нет. Во время движения сложно оценить, что ты делаешь, работа идет так, как диктуют обстоятельства. Полная картина складывается, когда цель достигнута и можно посмотреть на сделанное с некоторого расстояния времени. Я не могу сказать, что мои работы можно ясно разделить на периоды и провести четкие границы. Если рассматривать живопись с формально-пластической точки зрения, как менялось мое отношение к цвету, то этот путь можно охарактеризовать как мое движение от внимательного реалистичного языка к более общему, условному, обобщенному высказыванию, порой даже к декоративности. Если же различать работы по темам – то можно назвать такие большие циклы, как ранние — «Открытки из Испании», «Мастерская», «Фрагменты времени» (реминисценции живописи раннего Возрождения и русской стенописи XIV–XVI веков), «Цветы. Плоды. Дары» и «Время в саду». «Путь в Каппадокию» «Три Палестины» и «Паломничество в Страну Востока» — эти циклы написаны по впечатлениям от путешествий по Египту и Ближнему Востоку, в «Литании» вошли работы с итальянской темой. И серия, с которой вы начали наш разговор — «Путь на вершину горы Тайшань»  — это итог одного из моих путешествий по Китаю. Последний цикл работ, который пока не считаю завершенным, начавшись с образов Рима как реального города, перерос сейчас в тему античности, в серию, которую я назвала «Area antiqua / Зона античности».

Листайте галерею >>>

ОЛЬГА: В своем творчестве вы всегда обращаетесь к универсальным ценностям. Это вечные понятия, как и ваша любовь и источник вдохновения – Вечный Город. Почему именно Рим? Вы создаёте работы по памяти – это собирательные образы? Или всегда есть совершенно конкретная привязка к натуре?

ТАТЬЯНА: Боюсь, что кратко ответить на этот вопрос не смогу, о Риме я могу говорить не переставая. Этот город вошел в мою жизнь около шести лет назад. Я готовила тогда свою большую выставку в МУАР и размышляла о концепции и названии. Мне предложили назвать проект Via Sacra, поскольку главная объединяющая тема всех моих циклов и серий, как вы уже сейчас об этом сказали, – это тема Пути, как внутреннего, так и внешнего – путешествий по странам и временам. Коль скоро выставка должна была быть в музее архитектуры, предполагалось, что главной темой будет архитектура. Стало ясно, что, называя выставку именем главной дороги римского форума, необходимо прежде увидеть Рим своими глазами. Вот так и начался римский период моей жизни. Ясно помню первое потрясение от Рима, это было сродни обрушению Алисы в кроличью нору. Одновременно и падение в бездну времени, бесконечности, событийной гущи, и взлет, взмывание ввысь, к иному небу, на другую часть света. В утробе, в голове – трепещущая невесомость. Со зрением произошла странная аберрация – все, на что смотрела, что тщилась увидеть, переварить, видела, как сквозь стереоскоп. Через дышащую вуаль невозможности увидеть по-настоящему, внутренним глазом то, что предстает глазам телесным. Око расширялось, не умещалось в глазнице, но каждый шаг по Городу ставил перед ним все более сложные задачи. Быть влюбленным в Рим – значит открыться ему всеми чувствами, среди которых и внутреннее осязание, внутренний слух и еще какое-то необъяснимое сердечное узнавание, то особое «чувство Рима», по слову Павла Муратова, что накрыло меня с первого дня моей встречи с Городом. Как узнать это чувство? Это необъяснимая, особенная, ни с чем не сравнимая теплая радость – я зову ее gioia romana – которая заливает тебя с макушки до пят, как только ты сюда приезжаешь. Как мягкий колокольный звон она наполняет сердце так, что кажется невозможно вместить. Вот это, пожалуй, главное. Из этой радости и исходит все  –  и постоянные возвращения в этот город, и моя римская серия, моя живопись, и чтение римской и античной истории, и язык, который учу, что бы говорить c любимым городом на его языке и читать о нем. Рим бесконечен во всех смыслах. Здесь я нахожу такую бездну тем и сюжетов, что даже не знаю, когда смогу эту серию завершить и что должно будет меня заинтересовать больше, что бы я перестала над ней работать.

Что касается того, как происходит работа – ясного процесса тут нет, каждый раз это результат собирания впечатлений от реальности (они, конечно, занимают самое важное место) в виде набросков, фотографий, бесед с гениями мест. Потом, уже дома, в мастерской и начинается собственно работа, мне необходима дистанция. Все виденное и продуманное выстраивается, переплавляется и появляется вдруг некий образ работы, когда я внезапно понимаю, что точно слышу (часто это именно больше внутренний слух, чем зрение) какую-то особенную пронзительную интонацию, которую должна передать. И конечно, мне всегда важно, чтобы был смысловой образ, символ, пусть непроявленный, но когда он присутствует в работе, мне самой интереснее и, как правило, все удается по-другому, по сравнению с тем, когда этого внутреннего плана не сложилось.

Листайте галерею >>>

ОЛЬГА: Татьяна, вам принадлежат слова: «Если бы я не была сегодня художником, то обязательно стала бы садовником — полностью, безраздельно отдалась бы возделыванию сада». У вас есть прекрасные работы в конкретном понимании сада – несколько слов о них. А в переносном понимании – разве не будет правомерным сравнить художника с садовником? Художник тоже безраздельно отдается возделыванию своего творческого «сада». Что растите вы сейчас? Каковы ближайшие планы?

ТАТЬЯНА: Да, сад занимает в моей жизни очень большое место. Живя подолгу за городом, я вижу свой сад во всех его состояниях, во все времена года и это невероятно утешительно и одновременно поучительно. Действительно, этот классический образ – возделывание своего сада – применим и к художнику и, шире – к любому человеку, когда сад – это наша душа или, шире, сама человеческая жизнь, время нашей жизни. Найти верную дистанцию от натуры, как я всегда стараюсь делать в работе, когда пишешь торжество цветения пиона или царской красоты лилию, очень сложно. Но и не писать, живя в саду, когда эта роскошь у тебя происходит непрестанно перед глазами, практически невозможно. Так что это особенно трудная работа, не смотря на кажущийся уже готовый результат, предложенный тебе самой природой. Ну скажите на милость, что еще можно добавить или убавить к красоте цветка белой лилии, которая, как сказано, превосходит всю роскошь и великолепие одежд царя Соломона. Такие вот приходится решать летом задачи…

Что касается моих планов, то, как уже сказала, отвечая на вопрос выше – это продолжение работы с темой античности. Во многом эта тема пересекается с моим любованием природы сада. Кроме самого удовольствия побыть в измерении вечности, обращаясь через эти работы к античным руинам, у меня в этой теме есть особый интерес. Как известно, все античные капители и орнаменты имеют растительное происхождение и кому же, как ни садовнику, их воспевать и о них говорить, особенно в пору цветения.   

Фотографии предоставлены Татьяной Ян

Егор Лаптарев, художник, график

ОЛЬГА: Егор, в своем творчестве вы обращались к разным видам искусств: станковая живопись, графика, скульптура, видеоарт, стрит-арт, мозаика. Формат Арт-Карантина не позволяет поговорить обо всем, поэтому спрошу о том, что мне самой очень интересно. Вы участвовали в выставочном проекте «POINT OF MIND», когда человеческая голова, как «точка разума», становится универсальным символом, и этот символ объединён в одну общую концепцию сакрального и интимного. Разум, вмещающий в себя целые миры, находящийся в постоянном поиске и диалоге наедине с самим собой. Это было несколько лет назад, но тема вечная. С другой стороны, сейчас это очень актуально. В одном из интервью вы сказали: «…самоизоляция для многих стала возможностью сделать паузу и заняться теми вещами, на которые раньше не хватало времени из-за большого количества работы. У меня скорее появилось больше времени для моей основной работы и начался максимально продуктивный период. Стартовала работа над моим новым проектом, …сейчас я максимально сосредоточен и лишен возможности провести время без пользы.» Несколько слов о работе над проектом «POINT OF MIND» и о вашем новом проекте.

ЕГОР: Несколько лет назад я познакомился с Юлей Беловой, художницей из Вены и «Point of mind» – это наш совместный проект, который был реализован в Петербурге. Мы тогда работали над одной и той же темой и даже не знали об этом: я рисовал головы, а она их лепила из шамота. Сама по себе голова в нашем проекте стала олицетворением точки отсчета, точки разума и каждый по-своему раскрыл этот образ. Выставка представляла собой подобие алтаря и это была своего рода игра образов – вселенная во вселенной, храм в храме. «Point of mind» – это поиск божественного в человеке, поиск своего храма, который подобно целой вселенной, может уместиться в одной лишь голове. На счёт своего нового проекта я пока не могу сказать каких-то подробностей, но он будет выполнен в новой технике и тематически продолжит серию работ «Проявленные».

Point of Mind

Point of Mind

ОЛЬГА: У вас есть серия живописных работ, которая была представлена на вашей персональной выставке «Сущности». Вы решали сложную задачу – показать обнаженные сущности — то, что скрыто благодаря намерению скрыть. И сами говорили: «чем сильнее это намерение, тем откровеннее и страшнее обличение их смысловых очертаний».  Это демонстрация слепоты человека по отношению к самому себе. Как появилась эта тема? «Сущность — это ядро, сердцевина, имеющая постоянное и неизменное содержание» — эта мысль лежала в основе концепции выставки. По-вашему, сущность неизменна?  Может человек прозреть или мы обречены на самослепоту?

ЕГОР: В этой серии мне было важно сделать акцент на самом сокрытии своей сущности. То, насколько она неизменна, я могу лишь предполагать и мой проект был именно рассуждением на этот счёт. Мне кажется, важна сама проблематика скрытого и показного в человеке. Иногда самослепота спасительна, иногда губительна, но путь к изменению своей сущности, как и любой путь к изменению, лежит всегда через осознание и прозрение.

«Жив»

ОЛЬГА: У вас есть и серия графических работ «Сущности». Это как раз связано с интереснейшей страницей вашего творчества: в 2013-2014 гг. издательство ЭКСМО провело в Интернете конкурс для художников на лучшие иллюстрации книг Виктора Пелевина. Для издания полного собрания сочинений в 11 томах Пелевин отобрал рисунки сам. Ваши рисунки вошли в пять томов собрания. На конкурс вы представили 35 работ, из которых 10 («Жизнь насекомых») вы нарисовали специально, остальные были созданы раньше, когда вы увлеклись Пелевиным. Виктор Пелевин объясняет свой прием так: «Реальность — это любая галлюцинация, в которую вы верите на сто процентов. А видимость — это любая реальность, в которой вы опознали галлюцинацию». Скорее это не прием, а прямое описание нашей реальности. Я думаю, когда Пелевин сам выбирал победителей конкурса, его интересовала авторская интерпретация художника, а не графическая фиксация, абсолютное повторение содержания его текста. Чем вас увлек Виктор Пелевин? В чем вы с ним схожи, а с чем не согласны? Возникает желание продолжить создавать иллюстрации к его произведениям? Есть интерес сделать иллюстрации к книгам других авторов или создать Livre d’artiste? 

ЕГОР: Я занимался иллюстрацией еще до истории с Пелевиным – делал много работ для Союза писателей. Пелевина я читаю и люблю с детства, с самых первых его книг. Серия работ, которая вошла в сборник, по большей части не была изначально задумана как иллюстрация к его роману. В книгу вошло около 40 иллюстраций, из них только 10 были сделаны специально. Мне всегда был близок Пелевин, наверное, поэтому мои работы оказались созвучны его творчеству. В дальнейшем мне хотелось иллюстрировать книги, работая с авторами совместно. Такой творческий опыт мне был бы интересен. На счёт своей собcтвенной книги, подумываю над созданием зина, но что-то более масштабное пока в планах не стоит.

Листайте галерею >>>

ОЛЬГА: На протяжении последних лет вы работаете в своей уникальной технике. В этой технике сделаны и ваши работы из серии «Проявленные», которые были представлены на выставке в арт-пространстве Cube.Moscow в галерее a-s-t-r-a, как раз перед введением карантинных мер. В этих работах вы затрагиваете тему телесности и эстетики обнажения человеческого тела. Несколько слов о самой технике? – мне кажется, что в определенном смысле это перекликается с темой скрытой сущности, нет? И о теме – почему она вас заинтересовала?

ЕГОР: Эта техника появилась в результате творческих экспериментов, если описывать вкратце, то я делаю рисунок, поверх наношу краску несколькими слоями, а потом фрагментарно расчищаю холст. Такой способ позволяет изменять ход сюжета в процессе работы. Счищая те или иные участки краски, я сам выбираю, что именно увидит зритель, а что останется скрыто. «Проявленные» посвящены сакральности обнаженного тела и теме телесности, которая до сих пор довольно табуирована в нашем обществе. Безусловно, эта серия созвучна предыдущему проекту «Сущности», но здесь я задаюсь уже другими вопросами и использую новый технический прием.

Фотографии предоставлены Егором Лаптаревым

Иван Тузов, художник, медиахудожник

ОЛЬГА: Иван, известность в арт-среде, в Интернете и среди коллекционеров к вам пришла после создания работ в пиксельной графике. Имя Ивана Тузова сейчас известно, и первая ассоциация всегда с пиксельными работами. Работать в технике пиксель-арта вы начали как-то практически случайно в 2012 году, когда вас пригласили участвовать в выставке «Бонапарт-медиа», и персонаж Ленина возник тоже практически случайно в ходе работы совсем с другими персонажами этого проекта. Как вы сами чувствуете почему пиксельная графика стала таким естественным, органически вашим языком самовыражения?

ИВАН: Пиксель-арт демократичная техника: чтобы ей овладеть не требуется какого-то длительного обучения, сложных, дорогостоящих инструментов, горы материалов в виде белой бумаги и холстины с подрамниками. Для хранения цифровых работ не нужно наличие отдельной мастерской. работы складываются не на стеллажи и даже не в стол а в папку — папку рабочего стола. Все это позволяет, имея при себе ноутбук и состоя в социальных сетях, создавать быстрое и эффектное искусство, моментально распознаваемое зрителем и доносящим для масс твое послание, твой месседж. Многие в свое время рисовали картинки в этой технике, но большинство людей не считая это рисование каким-то серьезным делом: сделав первый шаг, они чаще всего останавливались. я же увлекся: мне захотелось добиться вирусности. Создателем кочующего мема я так и не стал, но известность в узких кругах получил.

Королева

ОЛЬГА: Вы изображаете устойчивый набор персонажей – это фильтрованные герои поп-культуры, исторические фигуры, социальные типажи, сейчас из более 30. И это очень и очень разные образы. Открыл список Ленин. А дальше Сталин и Маркс в компании с дядей Степой, Чебурашкой, колобком, Микки-Маус, и с ними депутат, милиционер, чиновник. Как пополняется группа? Почему тот или иной персонаж становится вашим героем?

ИВАН: Сейчас я более раскованно подхожу к выбору персонажей, это могут быть любые герои, между собой они могут быть визуально совершенно не связанны: то есть это может быть детализированный персонаж или минималистичный. Единственное что их объединяет, это пиксельность.

Листайте галерею >>>

ОЛЬГА: Помимо пиксельной графики, вы же работаете с самыми разными материалами, создавая арт объекты, в том числе и для городской среды, участвуете в выставках стрит-арта, создаете скульптуры, мозаичные и живописные работы. Можно несколько слов об этих направлениях вашего творчества?

ИВАН: Материальные вещи стал делать, когда появился запрос на них: в 2014 году меня пригласил Гельман к себе в галерею сделать персональную выставку. Это явилось стартом признания меня пиксель-арт художником в сфере современного искусства. Принтами я особо не занимался: не делал мерч, книги и прочее. но в связи с нынешней пандемией, когда большинство времени люди стали проводить дома и стали активно использовать социальные сети, спрос на мои принты в разы увеличился.

ОЛЬГА: Комические, близкие к карикатурности яркие и веселые на первый взгляд изображения, являясь откликом на происходящее, подчеркивают глубокий подтекст и неоднозначность того, что мы видим. Может быть то, что мы умеем сохранить чувство юмора, понимаем и ценим его помогает нам переживать реалии настоящего. Ваш актуальный проект – недавно созданная серия работ на основе текста «Самоизоляция» — по-моему, прекрасный тому пример. Умение шутить – это тоже искусство. Расскажите немного об этой серии, а главное – покажите.

ИВАН: За многими моими работами скрываются мои переживания и размышления о происходящих вокруг меня процессах и порой чтобы что-то принять, совладать я прибегаю к приему сарказма, юмора так как шутка — это один из моих основных орудий в мире, где все так переменчиво и зыбко.

Листайте галерею >>>

Фотографии предоставлены Иваном Тузовым