ОЛЬГА: Сергей, вы художник-абстракционист. Какие у вас любимые темы, что вас вдохновляет? Можете рассказать подробнее, что вы хотите заложить в работу, когда подходите к холсту?
СЕРГЕЙ: Я художник исключительно пластический. Работаю только с эмоциями – это и моя вечная тема. Я не «картинщик», не «социальщик», не «политичник». Поэтому все содержание и все смыслы заложены именно в пластические составляющие. Они призваны безусловно действовать на чувства. Поэтому тут я художественный музыкант чувств и эмоций. Как сказал один мой коллега: «Художник – это чувствилище».
ОЛЬГА: Получается, что любая ваша работа – это гамма чувств, которой вы делитесь с окружающими? Это что-то очень субъективное, личное?
СЕРГЕЙ: Если говорить о субъективности, то это то, от чего я всю жизнь пытаюсь избавиться. Очень трудно избавиться от самого себя, от своего «я».
Художник – это медиум, проводник недоступных и непонятных высот. Он делает только ему ведомую информацию очевидной, читаемой, понятной. Все свои формы-образы-абстракции я извлекаю из всего аутентичного вокруг себя. Это к вопросу об академической подготовке художника, которая очень важна для абстракциониста.
Во мне заключен банк визуальной памяти в полноте неисчерпаемого многообразия и идеальной гармонии мира, окружающего человека. Человек своей деятельностью часто разрушает эту гармонию, при том что ни один из нас еще не создал ни одной травинки, ни одного мотылька. Поэтому я очень скромно отношусь к своей персоне, учусь у природы. Это и составляет основу пластического языка.
Это очень непростая задача – начать говорить на языке природы. Нужно быть либо очень талантливым, либо очень прилежным, чтобы овладеть такой способностью.
Можно сравнить с музыкой. Недостаточно ударить по клавишам или по струнам и просто сказать «я так слышу». Точно так же нельзя сказать «я так вижу». Вся тонкость, вся красота и глубина, вся непостижимость гармонии – в тонах и полутонах, и это чистейшая математика. Стоит только одним пальцем попасть не туда – и получается полная ерунда, а попросту говоря – лажа.
ОЛЬГА: Вы в основном работаете с цветом. Привязана ли какая-то цветовая гамма к вашему настроению, к сегодняшнему дню? Как вы выбираете цвета?
СЕРГЕЙ: Сейчас, пожалуй, у меня нет предпочтений в цветовой гамме. В молодости я не мог работать синим цветом. До смешного доходило: работаю на пленэре, небо пронзительно синее, от такой красоты захватывает дух, а написать на холсте этот великолепный синий не могу – рука с кистью не поднимается. Почему – не знаю. Может быть, потому, что голубые звезды горячее желтых и белых, и тогда я не был готов. Цвета, безусловно, привязаны к чувствам. Скорее даже не только цвета, а и их сочетания. Для меня цвета словно звуки, а их сочетания – аккорды. Какого звука будет больше сегодня, какая мелодия была ведущей вчера…
ОЛЬГА: В каждой работе важна «изюминка». В ваших абстракциях – это определенное выделяющееся цветовое пятно. Откуда появляется идея, в каком цвете будет подана эта «изюминка»?
СЕРГЕЙ: Это определяет все поле того произведения, над которым я работаю. И тут у меня есть стратегия, которая заключается в следующем: что бы я ни вносил в работу, это должно делать работу еще насыщеннее и выразительнее, а последний акцент призван возбудить, пробудить, воспламенить все окружение. Цвет нужен для усиления тонуса всей работы.
Художник Поль Гоген говорил: «Я вижу тени от солнца. А где же само солнце?». Вот нужно найти это «солнце», чтобы все заиграло.
ОЛЬГА: А бывают работы, которые, наоборот, передают эмоции спокойствия, расслабленности, медитации. Что тогда должна привносить последняя точка?
СЕРГЕЙ: Во-первых, она привносит ощущение полноты бытия. Есть макромир, а есть микромир, но всегда это – космос. Сейчас ученые ушли в изучение крошечных величин, которые не подвластны нашему осознанию. Равно как мы не воспринимаем величины и расстояния в миллионы световых лет. Это рвет мое сознание на «апельсиновые дольки», и я получаю от этого удовольствие. И мне хочется изобразить это немасштабированное пространство. Это может быть холст полтора на полтора метра, где есть серебристые тонкие отношения, свой воздух в виде больших и маленьких мазков. Видно, что все это живет, но не хватает полноты. Тогда я могу добавить маленькую черную «козявочку», которая будет задавать параметр полноты. Как сказали бы психологи, «не надо путать безмятежность с апатией».
ОЛЬГА: Как, по-вашему, если художник обладает даром, известностью, то должен себя контролировать в своих художественных высказываниях?
СЕРГЕЙ: Конечно. Художник – это медиум, проводник от самого высшего. Он должен адаптироваться. Представьте, что грязный пьяный мужчина приходит в детский сад и что-то начинает рассказывать детям. Да, наверное, он передаст им определенное представление о мире и о мрачной стороне жизни. И, может, они даже получат при этом какой-то опыт, но я вот не уверен, что это им так уж необходимо. Мы и так живем в очень несовершенном мире, и все это видят. Если музыка не прекрасна, то зачем она?
ОЛЬГА: В абстракции очень важна гармония. Чем она достигается?
СЕРГЕЙ: Во-первых, безупречным должен быть колорит. Колорит – это как раз гармония цвета. Как это достигается технически? Надо этому учиться и освоить настолько, чтобы с закрытыми глазами черпать и смешивать краски. А сейчас я наблюдаю столько сырого цвета. Когда я вижу такую живопись, то мне неприятно так, словно кто-то рядом ругается матом.
ОЛЬГА: Вы пишете маслом, но также делаете коллажи. Это направление сейчас очень востребовано. На чем основываются ваши основные принципы при работе в технике коллажа?
СЕРГЕЙ: Мы все сейчас живем в большом «коллажном» мире, где все культуры перемешались благодаря интернету. В этом отношении коллаж удобен. А принципы все те же самые. Я – исследователь. И в коллаже я анализирую тему прозрачности, к примеру. У меня огромное количество калек разной плотности. Я их крашу и клею вместо лессировок.
ОЛЬГА: Каждая ваша работа имеет сложную фактуру, она зрительно воспринимается как нечто объемное. Это важно? Объем несет свой смысл?
СЕРГЕЙ: Да, это некая антитеза и противопоставление. Это прием, указывающий на бесконечность. Хочу подчеркнуть, что есть что-то тонкое и незаметное, а есть что-то массивное и тактильное. И это сразу воздействует на несколько аспектов восприятия: тонкость заставляет внимательнее всмотреться, а фактурные куски говорят о том, что есть вещи более простые и брутальные. И это сосуществует в гармонии.
ОЛЬГА: Сергей, вы преподаватель, автор уникальных курсов, художник-абстракционист. Если говорить об абстракции, то каким вокабуляром вы бы пользовались? Какими терминами можно описать хорошую абстракцию?
СЕРГЕЙ: Во-первых, целостность. Целостность – это величайшая категория.
Во-вторых, гармония. Соподчиненность всех элементов. Ритм! О ритме сейчас вообще мало говорят. Но в изобразительном искусстве ритм – это соразмерное чередование минимум трех элементов. Два – это просто расстояние, а три – это уже ритм. Но ведь ритм – это еще и предпосылка всего живого. Мы живем в тотально-ритмическом мире. Все ритмично: биение сердца, ритм шагов, смена времен года. Невозможно представить себе что-то, что не было бы инсталлировано в какую-то ритмическую структуру.
Возможно, еще диапазон. Когда представлено все, но при этом присутствует определенная легкость и свобода. Сейчас я вышел на такие полотна, когда холст полтора на полтора метра, а на нем всего лишь один белый мазок. Но с этим мазком надо долго работать. Должна быть полнота.
Фото || из личного архива Сергея Брюханова
Автор || Ольга Серегина
арт-обозреватель
