Вот уже который месяц в Театре МДМ в Москве с ошеломительным успехом идет спектакль «Очень смешная комедия о том, как ШОУ ПОШЛО НЕ ТАК». Зажигательный, остроумный, уморительно веселый спектакль о том, как премьера классического английского детектива в исполнении актеров-неудачников превращается в настоящий бедлам. От непрерывного хохота у зрителей буквально болят животы!
Спектакль покорил зрителей 20 стран мира всех континентов, кроме Антарктиды, а оригинальная постановка получила самые престижные театральные награды – Премию Лоуренса Оливье и «Тони». Журналист The Daily Mail описал комедию так: «Яркая, жизнерадостная, необычная и, самое главное, сумасшедше смешная!»
В труппе российской постановки – целое созвездие актеров ведущих драматических театров Москвы (МХТ им. Чехова, Театр Наций, Театр им. Вахтангова, «Ленком», «Сатирикон»), а также артисты московских мюзиклов. Мы поговорили с режиссером Анной Шевчук о театральных буднях, успешных постановках и жанре «мюзикл».
Анна Шевчук
Закончила Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии
им. Н. Черкасова по специальности «режиссура драмы» (мастерская профессора А.А. Музиля)
Ставила спектакли в театрах Омска, Екатеринбурга, Одессы, Ногинска, Санкт-Петербурга, Москвы.
С 2004 г. работает в жанре мюзикла.
Была режиссёром-постановщиком мюзиклов «Бременские музыканты» и «Муха-цокотуха», режиссёром-репетитором мюзикла We Will Rock You.
Режиссёр российских постановок мюзиклов «МАММА МIА!», «Красавица и Чудовище», «Поющие под дождём», «Золушка», «Привидение».
Режиссёр телепроекта «Найди Чудовище» канала ТВ-Центр.
Режиссер театрального бестселлера «Шоу пошло не так»
ОЛЕСЯ: Анна, как получилось, что вы стали режиссером? С чего начались ваши отношения с театром?
АННА: Я театр всегда очень любила. Даже не могу сказать, откуда возникла эта любовь. В детстве, как всякая приличная девочка из Одессы, я хотела быть артисткой. Помню, я как-то пришла к маме и сказала, что хочу учиться в театральном. Мама сказала: «Иди и посмотри на себя внимательно в зеркало, а потом мы с тобой поговорим». Всегда все были уверены, что поступить в Москву в театральный институт – это нереально. Так что вначале я закончила Одесский институт инженеров морского флота, и моя первая специальность – эксплуатация водного транспорта: сопромат, электротехника… Мой папа был замначальника пароходства, брат – капитаном, у меня просто не было другого выхода. Я защитила диплом и… пошла работать актрисой в кукольный театр.
А через год я поехала в Ленинград поступать в Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии им. Н. Черкасова. Был очень большой конкурс – почти 400 человек на место – и много разных испытаний: первый, второй, третий тур, предварительное прослушивание. И вот уже все, конкурс, самый финальный тур – у меня два отрывка. В конце – аплодисменты.
ОЛЕСЯ: Что было самое сложное во время учебы?
АННА: Делать макеты театральных декораций. Мы должны были выбрать сцену из пьесы, изготовить макет и защитить его. Четыре раза я не могла сдать, макет приходилась переделывать и придумывать другую сценографию. Один раз я сделала макет из оконной замазки, очень интересный материал и необычная фактура. Но на него случайно сел муж. Это был тихий ужас.
ОЛЕСЯ: Какой был ваш первый спектакль?
АННА: Еще год или полтора я работала актрисой в театре им. В.Ф. Комиссаржевской, а потом Владимир Александрович Рубанов (прим. ред. в то время – главный режиссёр Омского театра для детей и молодёжи, 2005-2014 – главный режиссёр Свердловского государственного академического театра драмы) позвал меня в Омский ТЮЗ поставить детский спектакль – пьесу Льва Устинова и Олега Табакова «Белоснежка и семь гномов». И вот там путем больших мытарств и сложностей я стала человеком, если можно так сказать. Это было невероятно трудно: народные артисты, исполняющие роль гномов, просто бесконечно издевались надо мной. Муж дал совет: «Если не можешь что-то объяснить словами – показывай». И я решила попробовать. Говорю: «Вот здесь гномы падают на пятую точку», а меня просят: «Покажите, пожалуйста». И я со всей дури падаю. Они говорят: «Смешно, но непонятно. Можно еще раз?». В общем, издевались по полной программе. У меня были истерики, я потеряла 12 кг. В самом начале, когда я только приехала в своей нутриевой шубке, подаренной мамой, я еще красилась, разговаривала с актерами вежливо, а в конце – мне кажется, только матом. Пришлось проявить характер. Иначе я бы ничего не смогла сделать. Это было классическое воспитание «мордой об стол» каждый день. Это был первый спектакль. После этого мне уже ничего не было страшно.
ОЛЕСЯ: Это был успех! Вас сразу приняли?
АННА: Не совсем. Лев Абрамович Додин (прим. ред. театральный режиссер, Народный артист РФ, в то время – преподаватель актёрского мастерства и режиссуры в ЛГИТМиКа, с 1983 года – художественный руководитель Малого драматического театра) хотел взять меня к себе. Но он боялся, что из-за возраста – мне было уже 22 года – я стану лидером на курсе и «построю» всех. Я была замужем, у меня был за плечами институт, я уже успела прожить какую-то часть жизни.
Но, с другой стороны, для него я была как чемодан без ручки – выбросить жалко, потому что способная. А в это время на факультете режиссуры Александр Александрович Музиль – профессор, у которого я потом училась, решил провести эксперимент: на свой режиссерский курс из восьми студентов набрать двух актерски одаренных девушек. И Лев Абрамович пролоббировал нас Александру Александровичу. Но все экзамены по режиссуре: письменная экспликация, этюды, коллоквиум по истории мирового искусства и т.д. все равно пришлось сдавать. Помню, для большей уверенности мы с Машей Ивановой (сейчас Заслуженная артистка России, играла Оду Мэй в мюзикле «Привидение», Мачеху в мюзикле «Золушка», актриса театра «Сатирикон») намазались итальянскими блестками. И поступили.
ОЛЕСЯ: Как вы начали работать в мюзиклах?
АННА: Меня, можно сказать, втянул в это приятель – режиссер Дмитрий Астрахан, тоже ученик А.А. Музиля. Он посоветовал меня Дмитрию Богачеву, на тот момент генеральному директору компании «Стэйдж Энтертейнмент» в России. Так оба Дмитрия решили мою судьбу. Компания собиралась ставить мюзикл «Мамма Миа». Мы моментально нашли общий язык с режиссером-постановщиком Полом Гаррингтоном, хоть я и не знаю английского. В результате я согласилась и вошла в состав русской творческой группы. Мне пришлось влюбиться в этот жанр. Другого пути не было.
ОЛЕСЯ: Как вы считаете, мюзиклы – это особенный жанр?
АННА: И да, и нет. В театре все происходит «здесь и сейчас». Все должно рождаться на наших глазах, и это становится тем магнитом, который держит внимание. Поэтому и в мюзиклах приходится искать тот самый процесс, чтобы внимание держалось непрерывно, чтобы народ не скучал, чтобы это захватывало и было интересно. У нас «бродвейская система» ежедневного проката, но все равно должно быть «здесь и сейчас». Кроме того, это очень технологический жанр, потому, что в нем много составляющих. У нас, как и во всем мире, на постановку мюзикла отводится всего шесть недель.
В театре все происходит «Здесь и сейчас». Все должно рождаться на наших глазах, и это становится тем магнитом, который держит внимание. Поэтому и в мюзиклах приходится искать тот самый процесс, чтобы внимание держалось непрерывно, чтобы народ не скучал, чтобы это захватывало и было интересно.
ОЛЕСЯ: Почему такой короткий срок – шесть недель?
АННА: Такой срок – это обычный срок выпуска мюзикла. Как это происходит. Покупается лицензия на постановку. Приезжает целая команда во главе с режиссером-постановщиком и музыкальным руководителем. Мы все вместе проводим кастинг и тут очень важно точное попадание.
ОЛЕСЯ: А перед тем как ставить мюзикл у нас, вы смотрите иностранные версии?
АННА: Как правило, да, мы стараемся ездить и смотреть. Например, когда мы с Аллой Куликовой, музыкальным руководителем, приехали в Мадрид смотреть «Красавицу и чудовище», она сидела и говорила только одно слово – неприличное, из четырех букв. Мне пришлось в антракте купить ей мороженое, чтобы она помолчала хоть немного. Когда мы летели обратно в самолете, она спросила: «Что будем говорить, когда прилетим?», а я говорю: «Правду!». Спектакль выглядел, как «запыленная» и старая история, артисты производили не очень хорошее впечатление. Приехав, мы сформулировали свои впечатления таким образом: замечательная музыка Алана Менкена, если мы наберем супер-артистов, то получится очень здорово.
Приехала большая команда во главе с режиссером-постановщом Гленном Казалем. А мы нашли, как и планировали, блестящий актерский состав. И «Красавица и чудовище» получилась завораживающей! Это было зрелище, которое держало внимание от начала до конца.
ОЛЕСЯ: Вы считаете, что мюзиклы – это более доступный жанр для восприятия среднестатистического зрителя? Я имею в виду тех, кто особо не увлекается театром, но спонтанно решает пойти на спектакль?
АННА: Мюзиклы – это совсем необязательно веселый и легкий жанр. Например, «Привидение». Его создатель Брюс Джоэл Рубин, который получил Оскар за этот сценарий, рассказывал нам, что он реально прожил эту историю. Он употреблял наркотики, однажды у него была передозировка, и он вылетел из тела. Ему показывали какие-то другие миры, а затем сказали: «Возвращайтесь туда». После этого он понял, что надо что-то написать на эту тему. Зайдя совершенно случайно в какой-то театрик, увидел «Гамлета», и у него родилась идея – история про привидение, которое пытается спасти свою девушку. Получилось очень хорошее соединение трогательных и острокомедийных сцен, которое давало нужные эмоциональные «качели». Зритель испытывал катарсис, ради которого и существует театр, то есть, подключение к персонажу, соединение с персонажем и переживание вместе с ним. В фильме есть крупные планы и монологи, в мюзикле вместо них – песни.
Ещё есть мюзикл «Кабаре», в котором речь идет о фашизме, есть «Пробуждение весны» по Ведекинду, где рассказывается о подростковом суициде. То есть, я хочу сказать, что это совсем не легкомысленный жанр.
ОЛЕСЯ: Расскажите о «Шоу пошло не так».
АННА: Это была блестящая идея Дмитрия Богачева – привезти спектакль в Москву. Очень хотелось, чтобы были хорошие артисты. Но для того, чтобы работать в нашем «бродвейском» режиме, драматическим артистам придется уйти из театров. Кто на это пойдет? Поэтому у нас три состава, совершенно потрясающих, с моей точки зрения. Увидев спектакль в Лондоне, я подумала: «Это круто, но как-то надо адаптировать к русской театральной школе». Режиссер-постановщик спектакля Шон Тернер много времени уделил упражнениям по импровизации. И это сработало. Сейчас, с моей точки зрения, спектакль «разыгрался» очень хорошо. К примеру, кто-то из артистов сделал классную импровизацию, и они хотят, чтобы эту импровизацию другой артист взял себе. Я говорю: «Нет-нет, давайте каждый будет сам сочинять, и у нас будет реальная импровизация. Давайте мы не будем это «столбить». Даже неудачная импровизация – это классно. С одной стороны, актеры учатся импровизировать и отрабатывают этот навык, с другой, обмануть зрителя невозможно. Если это импровизация, то это импровизация.
ОЛЕСЯ: Что у вас дальше в планах после «Шоу пошло не так»?
АННА: Мюзикл «Шахматы». Но эта постановка настолько грандиозная и масштабная, что не знаем, успеем ли за год или нет. По уровню и по сложности это сопоставимо с «Призраком оперы», для которого была проведена полная реконструкция в зале. Это мюзикл, музыку для которого сочинила ABBA, а либретто – Тим Райс, написавший «Красавицу и чудовище». В 70-е годы он был впечатлен битвой между русским гроссмейстером и американским и написал на эту тему «Шахматы». Это страсти на уровне Шекспира – Советский Союз и Америка, встреча двух шахматистов. Это шахматная партия, разложенная на реальных людей. Кто-то получает шах, а кто-то – мат, а кого-то по ходу дела съедают.
Фото предоставлены пресс-службой компании «Московский Бродвей» и Анной Шевчук
Автор || Олеся Суджан, главный редактор
